Успенский А - Переподготовка
А. УСПЕНСКИЙ
ПЕРЕПОДГОТОВКА
ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА
Предлагаемая читателю повесть А. Успенского "Переподготовка" является
опытом художественной сатиры на некоторые стороны провинциальной жизни
эпохи нашей революции. Как всякая сатира повесть А. Успенского построена
на преднамеренном выделении одних черт и явлений и затенении других. Ра-
зумеется, октябрьская революция даже в глухой провинции не сводилась ни
к торжеству комиссаров Лбовых, Молчальников и "беспартийных марксистов"
Ижехерувимских, ни к "шкрабьему" житью-бытью. В конечном итоге в нашей
провинции ход революции определялся диктатурой рабочего класса. Наша
провинция вписала в великую книгу Октября свои героические страницы;
иначе центр не одержал бы побед над врагами нового демоса. Но российский
Головотяпск сплошь и рядом вносил в революцию и свое головотяпское, оку-
ровское, гоголевское. В этой мере должны быть общественно и художествен-
но оправданы и признаны своевременными такие вещи как повесть А. Успенс-
кого.
I
Пред глазами уездные, привычные картины: пробежала собака, понюхала
тумбу, фыркнула и продолжала свой путь дальше; изголодавшаяся корова
протрусила к крестьянской телеге, набитой сеном, и на глазах у всех со-
вершила тот поступок, который, пожалуй только коровам и сходит вполне
безопасно; провезли пьяного лесничего после кутежа в трактирчике Фрумки-
на; прошел в щеголеватых зеркальных сапогах комиссар, направляясь, пови-
димому, по весьма важному делу; подрались две базарных торговки; остано-
вился неподалеку с миловидной барышней комсомолец и, под впечатлением
комсомольской пасхи, доказывал ей, что нет бога. Но выражение его глаз,
лица говорило, что бог то для него есть и даже очень близко от него. Ба-
рышня это понимала, и щечки ее горели, и глаза струились.
Азбукин всегда умилялся, созерцая панораму своего родного города. Вот
где Россия, матушка - Русь, думал он. Серая, грязная, а всетаки наша,
родная. Что значат перед ней большие города, с их гамом, возней и шуми-
хой! А здесь - зеркало русской жизни.
Отсель грозить мы будем шведу,
исподволь в его уме - уме пушкиниста - возник пушкинский стих.
Помыслив обо всем этом, Азбукин сунул руку в карман пальто, но не за-
тем, чтобы вынуть платок и высморкаться. Нет, носовых платков он давно
уже не имел и сморкался демократическим способом, "по-русски". Азбукин
сунул руку машинально. В кармане его пальцы нащупали бумагу, и тогда он
вспомнил, что эту бумагу, полчаса назад, ткнул ему секретарь наробраза:
- Прочитайте; вот вам удовольствие. - И, помолчав, добавил: - Но удо-
вольствие ниже среднего, - вас собираются в переплет взять.
- Бывали мы в переплетах - ответил Азбукин, взял бумагу и опустил ее
в карман, расчитывая внимательно прочесть наедине, дома. Потом последо-
вала беседа с секретарем, даже с самим заведующим о введении в нор-
мальное русло ученических кружков, которые покамест занимаются тем, что
бьют окна во время уроков и устраивают такой шум, что заниматься невоз-
можно. Заведующий отделом, большой сторонник и насадитель кружков, срав-
нил подобное школьное явление с весенним половодьем, после которого вода
всегда же сбывает, и Азбукин, сам ценивший поэтические образы, с этим
согласился.
- Кружки развивают самодеятельность учащихся! - патетически восклик-
нул заведующий. - Они могут сделать, - понимаете-ли, - то, чего не сде-
лать вам, педагогам.
Азбукин и с этим согласился, - самодеятельность он тоже ставил высо-
ко. Но сразу же задал вопрос:
- На какие же сре
