Федотов Михаил - Параллельное Время (Летний Дневник)
Михаил Федотов
Параллельное время (Летний дневник)
1
Идиотская история -- испытал сильнейшую любовь.
Никому не расскажешь -- глупо, оскорбительно. Я проснулся оттого, что
меня во сне изнасиловала женщина. Я знал, кто это сделал. Меня не каждый
день насиловали литературные героини. Это было совершенно невозможно. Это
было неприлично. Я даже не твердо знал, жила ли она когда-нибудь на свете.
Но в том, что это была она, у меня не было сомнений. Теперь нужно было либо
скрываться, либо уезжать. Я и так уже был хорош с возвращением в Россию. При
том, что я свято верил, что войну с немцами начал Сталин. Больше не верил
никто. Это ужасно -- жить с израильским паспортом и еще верить, что Россия
начала войну. Меня окружал нераскаянный народ. И на этом фоне я спал с
женщиной, которая была гражданским культом. Это то же самое, что спать с
Пугачевой. Я ждал этого много лет, но даже про себя я не решался лишний раз
произнести ее имя. Черт его знает, как я называл ее во сне. Явственно было
до ужаса. Не просто как живое, это было живым. Она даже кусалась. Я вообще
ненавижу, когда женщины кусаются. Я осмотрел себя. Но никаких следов не
было. Надо было посмотреть днем на свету.
Я писал о параллельном времени и все время туда соскальзывал. Базовым
принципом второго времени является закон, что в первом времени должен быть
аналог. Это вовсе не бред, не художественная литература. Параллельное время
есть, но выйти на него сложно. Это как выигрыш лотерейного билета. Кто-то
его выигрывает в Бирмингеме. Но его не можешь выиграть ты. Это против
математических законов.
2
Мой друг, американец Маля, предложил мне на Большом проспекте П.С.
ровно тысячу долларов. За то, что я соглашусь купить приличный костюм и
ботинки и перестану выглядеть бомжом. Но я не взял деньги, сказал ему: "Х..,
тебе, Маля, я не продаюсь".
Когда-то с этим, б..., американцем мы работали вместе в кочегарке, и
принимать от бывшего кочегара такие подачки я не стану. На мне и так была
прекрасная кожаная куртка: просто не встать. У меня таких в жизни не было.
Мне подарил ее с себя третий зять, потому что она была ему маловата. Хоть он
ее довольно долго разнашивал. И под ней была полосатая майка-тельняшка,
которую я купил в Военторге. Эта майка американца особенно бесила. "Ты
совершенно одичал, - орал он. - Это не морской порт, вспомни, сколько тебе
лет! По Ленинграду не ходят в тельняшках!"
Я действительно уже два месяца жил на берегу Ладоги в заброшенном
пионерском лагере и по несколько часов в день колол дрова за суп, кстати
довольно жидкий, состоящий в основном из стеблей какой-то несъедобной
брюссельской капусты.
Еще в этом предложении тысячи долларов на костюм, от которого я
отказался, фигурировало условие никому не говорить, что я в России не могу
ничего заработать. Ни одной паршивой копейки. Вместе с костюмом это
замалчивание должно было дать какой-то необыкновенный эффект. За результат
американец Маля мне отвечал. Сам Маля жил в Бостоне ровно двадцать лет и
давно уже зарабатывал по сто пятьдесят тысяч в год. Он не стал бы меня
обманывать. Собственно, это был первый человек из моих институтских друзей,
с которым я разговаривал за прошедший год. Остальные обходили меня стороной.
Может быть, Маля прав и дело именно в костюме. А пока мы сидели на улице, на
Большом, пили пиво и осматривали отличных длинноногих девчонок, которые
шлялись мимо. Маля потягивал пиво "Невское" и ругал меня за то, что я за год
не только ничего не заработал, но еще и н
