Фильчаков Владимир - Третий Постулат
В. Фильчаков
Третий постулат
Я пишу не для себя. Я пишу для того, чтобы кто-то это прочитал. Это не
дневник, я никогда не писал дневников, это так, записки. Да, я хочу, чтобы
кто-то прочитал, додумал то, что я недоскажу, и оказался рядом со мной,
потому что мне трудно одному. Я не знаю, что мне делать с моим знанием, я
боюсь его распространять, мне кажется, еще рано. Я пишу сумбурно, но уж
как умею, я не писатель, не обессудьте. Это я к вам обращаюсь, мой чита-
тель.
Я - неудачник. Людмила от меня ушла. И не к другому ушла, а просто пе-
реехала жить к родителям и забрала Мишку. Сначала она уезжала с ним на
день, на два, потом на неделю, а потом приехал тесть на своем "Жигуленке"
и забрал их вещи, причем вид у него при этом был виноватый, он как бы из-
винялся передо мной за поведение дочери. Я не осуждаю ее. Жить со мной тя-
жело. И не со мной даже тяжело, а с моей зарплатой. Зарплата у меня ма-
ленькая, до тысячи не дотягивает, и у нее такая же - мало. И ладно бы хоть
платили ее во-время, перебились бы как-нибудь, так ведь нет - последнй раз
выдали в январе, а сейчас июнь. И у нее также. Она в школе работает, учи-
тельствует, сами понимаете, как им зарплату дают. Ну и я - на заводе, де-
лаю телевизоры, точнее, налаживаю. А родители у нее обеспеченные, что же.
Тесть, правда, тоже считается неудачником, мы с ним вроде как родственные
души, и ему зарплату не всегда дают, и он тише воды, ниже травы. Зато те-
ща... Она еще во времена развитого социализма пристроилась в райисполкоме,
на теплом местечке. Сейчас это называется администрацией района. Словом,
это она семью обеспечивает. Ну и командует там, никуда не денешься.
Людмила билась со мной, билась, пыталась наставить на путь истинный,
дескать, у тебя же голова варит, твоей голове цены нет, а толку от тебя -
ни на грош, ты даже с соседей денег за починку аппаратуры не берешь, а с
посторонних если и берешь, то мало, мало, мало... Не помогло. Ну как я
возьму деньги, например, с Варвары Андреевны, если у нее пенсия - триста
рублей и на шее - внуки? Или с Ильи Степановича. Или с Моисеевых. Все бед-
ны, бедны, бедны как я. Я не могу, я так устроен, и кто сможет переделать
меня, я не представляю. Все хапают, все крутятся, говорила Людмила, один
ты сидишь и ждешь манны с неба. Я слушал, опустив голову. Она не кричала
на меня, даже не повышала голоса, просто безнадежно выговаривала. Потом ей
надоело и она ушла. Теперь я живу один. Раз в неделю езжу к ним, сижу,
выслушиваю упреки тещи, вижу сочувствующие взгляды тестя, играю с Мишкой,
отдаю половину денег, когда они у меня бывают, и уезжаю.
Скучно по вечерам. Иногда я устраиваю воображаемое пиршество. Покупаю,
например, банку шпрот за четыре рубля, булку хлеба и представляю, что у
меня сегодня рыбный день. И ем несуществующую заливную осетрину под ледя-
ную, из морозилки, водочку; фаршированную щуку; тающего во рту байкальско-
го омуля; хариуса, свежего, только что из воды вынутого и зажаренного на
рожне; пелядь или запеченого на угольях сырка - знаете, есть такая рыба -
сырок; судака в кастрюльке с соусом (а дух от него какой!); стерлядь пор-
ционную, нежную, пикантную, с немыслимыми приправами. А потом перехожу к
рыбе вяленой, под пиво. Пиво нужно брать калининградское или иркутское,
нигде лучше пива я не пил, а я по стране поездил, будьте покойны. Баночное
и бутылочное иностранное - чушь, кислятина, не стоит оно тех денег, кото-
рые на него тратятся. А рыба... Думаете, я себе к пиву воблу заказы
