Филенко Евгений - Звездное Эхо
Евгений Филенко
ЗВЕЗДНОЕ ЭХО
"Всякий раз, как ребенок выбрасывает
игрушку из своей колыбели, он вызывает
возмущение в движении всех звезд во
вселенной."
Джеймс Джинс.
...Для планеты Роллит, издревле известной во всей цивилизованной
вселенной как "Жемчужина Мироздания", настала пора тяжких испытаний.
Чудовищные по силе катаклизмы раздирали ее изнутри, круша в щебень
некогда величественные горные хребты, обращая в зловещие пепелища
зеленые ковры бескрайних лугов, выплескивая гигантскими волнами на
хрустальные города побережий прежде ласковые воды лазурных морей. Тучи
пыли и гари скрыли за собой бездонную бирюзу небес, и чистый кристалл
солнца изредка пробивался сквозь них багровым глазом Беды. Роллитяне
толпами покидали разрушенные города, унося с собой уцелевший скарб, в
надежде обрести спасение в просторных долинах, но находили одни лишь
изрытые трещинами, вздыбленные землетрясениями пустыни, да болота,
кишащие всползшей из растревоженных недр ядовитой нечистью. По
прекрасным когда-то, а ныне мертвым, подсвеченным огнями пожаров,
искореженным непрекращающимися подземными толчками улицам рыскали
хищники-трупоядцы. Древняя цивилизация роллитян уходила в прошлое.
Лишь горстка ученых, замуровав себя в бронированных стенах орбитальных
лабораторий, обреченно и самозабвенно запечатлевала в памяти холодных
машин каждый миг разворачивавшейся трагедии. Никто и не помышлял о
том, чтобы доискаться причин рока, поразившего "Жемчужину Мироздания".
Всеми руководил один порыв: сохранить знание, хотя бы крупицы его - с
тем, чтобы донести до других, которые придут сюда позже, зловещее
предупреждение... О чем? О какой беде, подстерегающей мирные, идущие
прямыми дорогами к совершенству, разумные расы?
Быть может, те, другие, найдут ответ.
А на дальних орбитах, выжидая свой час, не торопя событий, уже
замерли галактические стервятники - звездолеты таинственной,
враждебной всему доброму и светлому, коварной и злобной империи
Моммр...
Колобов нервно перевернулся с боку на бок, но ощущение неудобства
не прошло. Ему было тяжко. Мешали руки, мешали ноги, сковывала
движения постылая грудная клетка, колом застрял в организме чертов
позвоночник. И лучше не вспоминать было о черепе, словно в насмешку
гарротой стянувшем непомерно разбухший мозг. Во рту было то ощущение,
о котором покойный дед Колобова мудро говаривал: "Будто медведь
нагадил".
Спихнув с лица многопудовое одеяло, Колобов удумал было позвать
жену Цилю, но трудно вспомнил, что третьего дня уехала она в отпуск,
на юг. И если следовать элементарной логике, то окажись Циля дома, уж
наверняка не было бы прошлого вечера. Эта мысль радостей жизни ему не
добавила. Она могла предвещать лишь то, что в холодильнике нет
желанной бутылочки минеральной воды "Арзни", даже и не пахнет ледяной
простоквашкой в банке из-под съеденных намедни соленых огурчиков...
пряных, при чесночке и перчике... в ядерном рассольце...
Колобов тихо застонал и разлепил неподъемные веки. Ему тут же
захотелось смежить их вновь и по возможности не прибегать к новой
попытке созерцания действительности никогда. Ну хотя бы до приезда
Цили.
Из этой суровой действительности на него надвигалось полное
укоризны аскетическое лицо Дедушева.
- Вий чертов, - сказал Дедушев. - Убить бы тебя за твои дела.
Колобову стало запредельно плохо и жаль себя.
- За что? - прошелестел он, чуть не плача. - За какие дела?
- Ну что ты с собой творишь! - с озлоблением воскликнул Дедушев.
- Ты ведешь безобразный,
