Библиотека в кармане -русские авторы

         

Фин Александр - Пузыри Шолиса


Александр Фин
Пузыри Шолиса
- Извините, Зигфрид. Если можно - последний вопрос. Ну вот... это все
уже случилось, и вы вернулись на станцию...
Корреспондент с трудом подбирает слова, и я понимаю, почему он мямлит.
Перед ним - Зигфрид Шолис, тот самый Шолис, что открыл электрические
пузыри на MD-19, тот самый Шолис, чье имя упоминается теперь в каждом
учебнике по разумным роботосистемам. Словом, живая легенда, правда, сейчас
в тренировочном костюме и домашних тапочках.
- Вы вернулись на станцию, - повторяет он. - Ну, и о чем вы думали,
когда Когтев... - Он замолкает и, посмотрев в упор, спрашивает: - Прав был
Когтев, когда назвал вас убийцей?
Все началось с пузырей - с тех самых, электрических. Я сидел на песке,
чтобы отошли ноги, когда примерно в полукилометре впереди на равнине вдруг
набух светящийся бордовый купол. Секунда, и это уже шар. Сначала он
красный, потом оранжевый, зеленый, фиолетовый - и вдруг шар отрывается и
ползет, подрагивая, вверх, а на его месте растет следующий. Еще несколько
секунд - и в небе их уже два, три, гирлянда...
- Когтев, погляди на северо-запад, - говорю я шепотом в микрофон шлема.
- Видишь?
- Вижу. У тебя все в порядке?
И вся реакция. Впрочем, если б я показал ему что-нибудь живое... За
последнюю неделю он истратил полторы месячных нормы горючего - на высоте
катер берет больше, а он в поисках хоть каких-нибудь бактерий забрался уже
в верхние слои атмосферы. И все без толку...
Есть один очень простой закон: отрицательный результат - это тоже
результат. Если на планете жизни нет, это значит только то, что ее нет. Ни
больше и ни меньше. К этому относиться нужно очень и очень трезво, иначе
недолго и спятить. Надеюсь, Когтеву до этого еще далеко, но...
Воздух-де на станции припахивает аммиаком; время от времени я слышу
жалобы: как, мол, там Марина с Сережкой... Плохо им без мужа и отца. Да и
вообще какой он, Когтев, муж, так, разведчик. А это почти как человек без
роду и племени.
Не понимает, что род и племя разведчику нужны как скафандру тормоза.
Настоящий разведчик - это механизм, только с головой. Включился - и пошел,
как грейдер. Дошел до конца - выключился. Но не раньше!
В общем, смешной человек! Да, кстати, за два месяца я ни разу не
слышал, чтобы он рассмеялся - громко, в голос. А кто смеяться не желает,
не живет, а прозябает... Прекрасный стишок... На слух даже смешнее, чем
про себя, и я начинаю смеяться, и тут вдруг беззвучно вспыхивает и
лопается в небе пузырь, и я вздрагиваю от неожиданности и смеюсь еще
неудержимее.
- Зигфрид, что у тебя там?
Очередной пузырь уже плывет вверх. А на его месте, уже в полусотне
метров от меня, растет новый - ни дать ни взять гриб-дождевик, и я давлюсь
от беспричинного смеха.
- Зигфрид!
Сил смеяться уже нет. Колени подгибаются, болят мышцы живота. Я
тоненько повизгиваю.
- Зигфрид... Командир... На станции разгерметизация. Понял? Тревога!
Я прихожу в себя на станции. Пока одурь не прошла до конца, я полон
решимости серьезно поговорить с Когтевым насчет его дурацкой шуточки про
разгерметизацию. Но потом окончательно прихожу в себя. Выдумка не ахти
какая, но если б не она, я не побрел бы из последних сил к катеру, чтобы
вернуться на станцию... Не знаю, что они там излучают, но если бы не
Когтев, я бы так и смотрел сейчас на эти пузыри... Широко открытыми
глазами и с улыбкой на посиневших губах.
Вечером пузырей не было. На следующий день тоже. И хорошо: я монтировал
телекамеру на Жука. У него здоровье железное, а мне





Содержание раздела