Фурманов Дмитрий Андреевич - Маруся Рябинина
Дмитрий Андреевич ФУРМАНОВ
МАРУСЯ РЯБИНИНА
Рассказ
Городской совет помещался в доме фабриканта Полушина. Дом просторный,
удобный, комнат хватало на всех - нашлась внизу, под каменной лестницей,
малая каморка и штабу Красной гвардии. В семнадцатом году мы вовсе
забывали, где живем на постоянном житье: там ли, где осталась семья, здесь
ли, в совете, где надо быть начеку и ночь и день. И больше времени
проводили в совете: день, от зари до полуночи, - по заседаньям, в приемах,
по митингам - мало ли что! От полуночи до рассвета дремали мы на широких
дубовых столах, по лавкам, на притоптанном смачном полу - кто где наугад
умостится. В штабе гвардии - круглые сутки содом; приходили рабочие с
фабрик, отмечались, давали сведенья о своих отрядах, получали оружие,
подписывались на разных обещаниях, правилах, брали инструкции, уходили.
Была бессменная возня с учетом, много хлопот было и с оружием - оно частью
хранилось тут же в комнатке, частью во дворе, в сарае - автомобилями
возили его сюда из военкомата.
В штабе гвардии впервые я встретил Марусю Рябинину. Была она девушка
вовсе ранняя, годов семнадцати. Лицом кругла, в щеках румяна, носик торчал
красной шишечкой, светло-зеленые шустрые глаза просверкивали через темную
изгородь ресниц. Русые гладкие волосы Маруси отхвачены коротко и неровно;
из-под платочка торчали они за ушами и на затылке будто жесткие оборванные
пучочки мочала. Ходила Маруся в кожаной тужурке, в плотной черной юбке -
так ходила и лето и зиму, другого костюма не знала.
Первый раз я увидел Марусю в штабе гвардии. Она сидела, пригнувшись
круто над столом, опрашивала грудку рабочих, записывала то, что
рассказывали.
Прошел восемнадцатый год. В январе девятнадцатого мы уходили на
Колчака. Иваново-вознесенские ткачи посылали тогда свой первый тысячный
отряд. Этот отряд развернулся на фронте в полк, и прошел тот полк -
Иваново-Вознесенский полк прошел страдный путь по Уралу, по самарским
степям, был на Украине, с конницей Буденного. Ходил на белую Польшу.
С первым отрядом ушла и Маруся Рябинина.
Горели пожары весенних боев - Колчак наступал на Волгу. То были дни
колчаковских побед, дни, когда по югу раздольными полями в Москву развивал
свой ход Деникин, когда по северу рыскали хищным зверьем английские
добытчики. Советская Россия нервно дрожала в когтистом капкане упорного,
лютого, смелого врага. Надо было резким усильем разжать капканью цепь,
вырвать мускулы из тесных пут, врага ударить с отвагой, с размаху, в лоб.
И первым же крепким ударом надо было вышибить дух Колчаку. Мы скликали
против победного адмирала со всех концов советские полки.
Округлилась крутой железной грудью и встала в упор и глянула дерзко,
не мигая, врагу в лицо дивизия чугунных чапаевских полков. В этой дивизии
был полк иваново-вознесенских ткачей, в том полку шла бойцом Маруся
Рябинина.
С переломных апрельских дней врага повернули вспять. В апреле от
Бузулука в Бугуруслан гнали мы с присвистом и гиком белое вражье войско.
Есть такое село в просторах от Волги к Уфе - Пилюгино - его не
забудешь целую жизнь. Был под Пилюгиным бой. Ревели и выли орудия.
Шрапнель целовала огненным поцелуем голубой небесный овал. Как злые цепные
псы - рвали, визжали пулеметы. Ссеченным колосом падали бойцы - птицами
бились в подсолнечных зарослях. Враг смолк. Враг пропал. И сразу
остановилась страшная, испуганная тишина; мы мертвыми цепями молча шли по
гумнам к затихшим избам села, шли и не знали, как встретят? Неужто роковая
засад
