Хенкин Игорь - На Закате
Игорь Хенкин
НА ЗАКАТЕ
Вопль. Топот копыт. Костры на песке. Дикие эмиссары пустыни. Верблюд,
поджавший под себя ноги. Балдахин, трепещущий на ветру в лучах закатного
солнца. Песок, брошенный в лицо. Поскакал одинокий всадник. Пронеслись
вихрем вслед чёрные спины. И догнали. Свесившиеся с верблюда яростные
глаза.
- Йаала! Йаала байну ажи!
Улыбка. Бедуин показывает зубы. Обожжённая солнцем сквозь несмываемый
загар бурых губ улыбка. Откровенная смесь снисходительности и злости.
Надсадный крик.
- Й-а-а-л-а-а!
Взмах сабли: Аллах на небе узнает своих. Прорубил сквозь тонкий голубой
платок шею. Брызнуло во все стороны красное. Рухнуло безжизненное тело. И
расписался мудрёной вязью на песке в содеянном. Собрали неспешно нехитрую
свою утварь. Поднялись лениво фыркающие верблюды. Вереницей потянулись
кожаные уздечки каравана. Медленно и величественно поплыли они по пескам.
Обернувшись и осадив верблюда, бедуин махнул им рукою. Мелькнуло вдали
чёрное треугольное пятно на мордочке белого верблюжонка. Заскользили по
склонам барханов зигзаги гремучих змей.
- Какие-то эти верблюды... неправдоподобные, не находишь? И потом, чего
это бедуины вдруг с кривыми саблями? - спросил Фред.
- Да хватит тебе придираться. Ты смотри просто, да и всё тут. Мы здесь
туристы, а не энциклопедисты или этнографы какие-нибудь, - ответил Питер.
Сощурив глаза, приятели наблюдали за караваном. Все движения были
плавными и уверенными, и песок, отбрасываемый копытами, песок, медленно
белеющий в лучах заходящего солнца, казался издали снегом.
Приятелям было лет по тридцать, но напоминали они скорее не туристов, а
заблудившихся в пустыне ковбоев, одетых на манер вестернов середины ХХ
века.
- У нас две тысячи лет прошло, а они словно бы и не заметили. Тот же
кочевой уклад, тот же кровавый цирк, - сказал Фред. - Ладно, пойдем на
Будду-Брапхипудду посмотрим.
- На кого?
- Ну, пошли.
Издали доносились стоны, всхлипывания, тревожные голоса; отчётливо
пахло хлоркой и какой-то медицинской дрянью. Под одиноким чахлым деревцем
сидел в позе лотоса убелённый сединами человек. Он, очевидно, находился в
глубоко медитативном состоянии: глаза были полуприкрыты, а тело слегка
раскачивалось из стороны в сторону.
- Вы кто? - спросил его Питер.
Не меняя позы и, по-видимому, не выходя из медитации, Будда ответил:
- Я известен здесь как Знающий Смысл Сущего.
Питер задумался.
- Кто же тогда я?
Знающий пожевал губами и перевёл невидящий, казалось, взгляд на
приятелей.
- Я расскажу тебе притчу и тогда... возможно... ты поймёшь... в чём
состоит ответ... История, рассказываемая мною... уже произошла... или
произойдёт в скором будущем...
- А я всегда предпочитал писать слово "будущее" с двумя "д", -
неожиданно для себя вставил Питер.
Будда мягко улыбнулся и чуть наклонил голову.
- Называется она "Кто?"... Кто? - повторил он. - Тот, кто, разбуженный
ночью лаем собаки под окнами, испытывает острое желание застрелить её...
вспоминает сказание о двух лучниках, стреляющих ночью лучше, чем днем...
Тот... Лай удаляется... но тот, кто разбужен... представляет себе другого
в другом месте... разбуженного тем же лаем, но приближающимся к нему... И
когда лай окончательно стихает... тот, кто разбужен, в изнеможении
закрывает ладонями уши... ибо звук лая становится нестерпимым...
С этими словами он зачерпнул горсть песка и протянул её Питеру. Питер
принял песок бережно в свою ладонь. Будда, казалось, забыл об их
существовании и вновь устремил взор свой в темне
