Хлебников Александр - Круг Позора
Александр Хлебников
Круг позора
Я в центре "черного круга". Какой беспощадно яркий свет! Не от него ли
так жарко, так мерзко потеют ладони?
Близко амфитеатром - люди. Их лица выражают брезгливость и холодное
любопытство. Они смотрят на меня, как на диковинное уродливое насекомое.
Не только сидящие здесь - меня видит и слышит вся планета, база на Луне,
Марсе, Нептуне, все околоземные орбитальные станции.
"Черный круг" позора - высшая мера наказания для тех, что совершил
самые страшные преступления. Он пустовал сорок лет, с двухтысячного года,
и вот я стою на нем. Я должен откровенно рассказать все, как было. В
каком-то странном оцепенении я слышу первый вопрос:
- Олег, что вы делали в момент, когда на рудовозе "Луна-семь",
пришвартованном к вашей орбитальной станции "Лонгоза", произошел
непредвиденный выхлоп из сопла боковой корректирующей дюзы?
- Я и второй помощник механика Николай Ардов в открытом космосе
занимались электросваркой. В наружном корпусе секции "А-сорок четыре" мы
меняли лист.
- В чем вы были одеты?
- В облегченных скафандрах для непродолжительных работ.
- Ваше транспортное оснащение было полным?
- Нет. Маневровый пистолет взял лишь я. Без него я не мог: мне надо
было подавать Нику инструмент и материал. Ник свой пистолет оставил в
гардеробной, сказав, что руки его все равно будут заняты. Он ограничился
страховочным фалом.
- Какова была ваша степень свободы в рабочей зоне?
- Я плавал возле Ника; а он, чтобы удобнее вести сварку, привязал себя
фалом к скобам корпусной обшивки.
- Монтажные ножи были у обоих?
- Только у меня.
- Скажите, Олег, было ли у Ардова время в момент аварии развязать фал?
- В его распоряжении были считанные секунды.
- Значит, его гибель была неизбежной?
- Этого я не утверждаю.
- По вашему мнению, Ардов мог уцелеть?
- Да. Ему нужно было перерезать фал. Затем мне следовало подхватить
Ника и отбуксировать его в сторону. Форсированная тяга моего пистолета
позволяла осуществить такой маневр.
- Почему вы не поспешили Ардову на помощь?
- Я растерялся.
- Для состояния растерянности характерно отсутствие волевого импульса.
А вы мгновенно среагировали на опасность.
- Да-да! Я струсил! Что вам от меня еще надо? Вам нужно признание? Вот
оно! Я ошибся! Я не компьютер! Я не знал, что у нас с Николаем имелось еще
несколько секунд.
- А разве существенно, сколько их имелось? Когда другому угрожает
смертельная опасность, об этом не размышляют. Тогда действуют!
Рассчитывают секунды в критической ситуации машины. Компьютеры - те вправе
ошибиться.
Кстати, до удара транспорта о "Лонгозу" оставалось двадцать две с
половиной секунды. Их было достаточно для спасения Ардова... Впрочем,
теперь об этом рассуждать бесполезно.
Нас интересует лишь одно невыясненное обстоятельство. Как известно, все
переговоры при работах в открытом космосе обязательно записываются.
Прослушав контрольные записи, мы столкнулись с загадочным фактом. Почему
Ардов молчал, не звал вас на помощь?
- Он звал. Мы были друзья, понимали друг друга с полувзгляда. Ник
посмотрел на меня, а я...
- Продолжайте. Что же вы замолчали?
Но говорить дальше я не мог... Я вновь вижу его глаза... Наверное, до
конца своих дней не забыть мне их!
Когда на рудовозе из-за неисправности включилась та злосчастная дюза,
Ник заканчивал последний шов.
- Славно поработали, - разгибаясь, улыбнулся он.
Мне хорошо было видно его лицо. Мы находились на теневой стороне
"Лонгозы", обращенной к Земле, и солнцезащитные фильтры в
