Чайковская Вера - Случай Из Практикума
Вера Чайковская
Случай из практикума
Читателя! Советчика! Врача!
О. Мандельштам
Глава 1
Дорик о киллерах и Келлерах
Читая эту дрянь, Дорик сначала кривил, потом оттопыривал нижнюю губу и
наконец отбросил брошюру с отвращением. Друг не друг, но приятель, который
на протяжении долгих лет их фальшивого полуприятельства по каким-то скрытым
намекам, взглядам, репликам, а может, просто чутьем (Дорик, как вежливый
человек, предпочитал отмалчиваться или отшучиваться), даря ему очередной
свой психологический опус и понимая, что Дорик к сим трудам относится
скептически, словно целью себе поставил убедить Дорика в своей
незаурядности. Точно женщина, которая особенно рьяно приманивает того, кому
совсем не нравится.
А Дорику эта мелкая возня вокруг психиатра действительно гениального,
какие-то жалкие муравьиные укусы, мелкие поправки, которые, будь тот жив, -
отмел бы со смехом, - казались признаком особой злокозненной бездарности.
Бездарности, которая рядится в павлиньи перья, - явление достаточно
распространенное как прежде, так и теперь. У Дорика даже возник целый
графический цикл подобных "ворон", в результате чего его стали сопоставлять
с Босхом и Брейгелем (разумеется, в пользу последних), говорить о запоздалых
всплесках постмодернизма, а Дорик просто "следовал натуре" - как это прежде
называлось.
Но эта брошюрка (изданная на средства Фонда поддержки российских талантов) и
среди прочих была перлом. Психологический практикум.
Дорик сначала прочел "паноптикум". И эта очитка-оговорка (прямо по
гениальному психиатру, которого пытались в ней ужалить) оказалась гораздо
точнее верно прочитанного слова.
Таких кретинов-психиатров и психологов нужно было уже помещать в паноптикум.
К примеру, в брошюрке воспроизводился психиатрический анализ врача,
практиковавшего, судя по всему, в конце пятидесятых, когда малютка Дорик еще
отсиживался под столом в крошечной комнатушке в местечке Чухлинка на окраине
Москвы и подсчитывал ноги сидящих за этим столом (почему-то нередко
оказывалось нечетное число, но тени, как интересно ложились тени!). Этот
врачишка - Келлер (так и хотелось назвать его "киллер", но в пятидесятые
годы такого понятия еще не было, хотя зловещее сочетание "врач-убийца"
надолго врезалось в сознание простого и непростого народа) описывал случай
"повторяющихся шизофренических состояний". По-видимому, это и был его
основной вклад в науку - плод его докторской диссертации. И вот он-то внушил
Дорику такой ужас и отвращение, что это уже граничило с клиникой (и Келлер,
вероятно, взял бы его на учет и приобщил к делу).
"Бедная Ниночка!" - только и подумал Дорик, человек отнюдь не
сентиментальный, скорее ироничный, - но уж очень велико было его негодование
по отношению к Киллеру (ах, нет же, Келлеру!), которому Дорик припомнил все
несусветности, нравственную тупость, черствость, жестокость, с которыми ему
самолично приходилось сталкиваться и у других представителей этой древнейшей
профессии. В свое время Дорик даже перефразировал старинное изречение, врач
говорит больному: "Излечися сам!" И это еще самый хороший и честный врач.
В коммуналке, где Дорик провел с родителями первые семь лет своей жизни,
тоже был врач - психотерапевт, что для младенческого слуха звучало непонятно
и торжественно, - и едва ли не Келлер по фамилии. А потом, к концу их
совместного пребывания в коммуналке с тем Келлером (впрочем, фамилия, скорее
всего, была только созвучной), что-то у него произошло. Что именно -
тщательно скры
