Библиотека в кармане -русские авторы

         

Чаковский Александр - Блокада (Книга 3)


Александр Чаковский
Блокада. Книга третья
1
Ранним сентябрьским утром 1941 года с одного из ленинградских
аэродромов поднялся самолет и взял курс в сторону Ладожского озера.
Небо было покрыто рваными облаками. Накрапывал мелкий осенний дождь.
Оставшиеся на летном поле люди некоторое время стояли неподвижно,
провожая тревожно-настороженными взглядами низко летящий "дуглас"...
В пассажирском отделении самолета, в ближайшем к кабине пилотов кресле,
сидел высокий сухощавый человек в адмиральской форме - нарком
Военно-Морского Флота Николай Герасимович Кузнецов.
Положив на сиденье соседнего кресла портфель и фуражку, он повернулся к
окну, раздвинул занавески. Самолет летел низко, едва не задевая крыши изб
и кроны деревьев.
Вскоре сквозь мутный плексиглас Кузнецов увидел впереди зеркальную
гладь огромного, точно море, озера.
"Ладога... - мысленно произнес Кузнецов и повторил с глубокой горечью:
- Ладога!.."
Вот уже несколько дней только по этому суровому озеру мог сообщаться со
страной блокированный с суши Ленинград. Вода и воздух - других путей
отныне не существовало.
Приблизившись к озеру, самолет спустился еще ниже, - казалось, что
колеса "Дугласа" сейчас коснутся воды. В какое-то мгновение они и впрямь
едва не вспороли водную гладь, но уже в следующую минуту самолет резко
взмыл к черным облакам, нависшим над озером. Сверкнула молния. Самолет
сильно тряхнуло. Теперь за окном уже ничего нельзя было разглядеть: все
заволокла белесая муть.
Еще какое-то время Кузнецов смотрел в прямоугольник окна, задумчиво
наблюдая, как на внешней стороне плексигласа пляшут круглые водяные капли.
Снова, на этот раз где-то совсем рядом, сверкнула молния, и самолет
точно провалился в глубокую яму. Кузнецову показалось, что мотор стал
гудеть глуше, но он знал, что это только кажется: от перемены высоты
заложило уши.
Кузнецов обернулся. Он увидел, как немолодой боец, согнувшийся на
высоком вращающемся сиденье у пулемета, снял пилотку и провел тыльной
стороной ладони по лбу, стирая выступивший пот, хотя в самолете было
отнюдь не жарко. Адъютант Кузнецова, сидевший в одном из задних кресел,
решив, что нарком хочет что-то сказать ему, застегнул воротник кителя,
поднялся и пошел по проходу вперед.
Но Кузнецов молчал.
Адъютант вошел в кабину пилотов и, через минуту вернувшись обратно,
доложил:
- Полный порядок, товарищ адмирал! По радиосводке до самого Тихвина
сплошная облачность. А там уж и до дома рукой подать.
Кузнецов усмехнулся:
- Значит, порядок, говоришь?
- Так точно, товарищ адмирал! - преувеличенно бодро ответил адъютант и
добавил, уже меняя тон на неофициальный: - Пока до Ладоги летели, как
куропатку могли подбить! Да и над озером очень даже запросто - как-никак
без прикрытия идем.
В его бодром тоне были нотки осуждения: он считал, что, полетев без
прикрытия, нарком проявил явное легкомыслие.
Но адъютант ошибался. Кузнецов хорошо представлял себе степень риска.
Вражеская авиация бомбила Ленинград днем и ночью. Немецкие аэродромы
находились теперь в непосредственной близости от города, и любой самолет,
вылетающий из Ленинграда, подвергался реальной опасности быть сбитым. И
прежде всего это, конечно, касалось машин гражданского типа: наскоро
оборудованные пулеметными установками, они почти не имели шансов уцелеть в
столкновении с боевыми машинами немцев.
Обо всем этом Кузнецов хорошо знал. И тем не менее не счел возможным
брать прикрытие: слишком дорог был каждый истребитель в Ленинграде. К тому
же н





Содержание раздела