Чарушников Олег - 'вах!' И 'охохонюшки'
Олег Игоревич Чарушников
"Вах!" и "охохонюшки"
Завод электрочайников и кроватная фабрика дружили давно и крепко.
На высоких совещаниях оба директора, Петрушин и Гурьянц, всегда сидели
рядом. У них было много общего. И завод и фабрика с железной регулярностью
срывали план. Поэтому на высоких совещаниях директоров часто и подолгу
ругали. Гурьянц, человек вспыльчивый, в ответ на критику пыхтел и
отдувался. Меланхоличный Петрушин бледнел и вздыхал.
- Почему нэт плана? - кричал в перерывах горячий Гурьянц. И сам себе
отвечал: - Пружин нэту, черт бы их драл! А кровать без пружин - это... это
как...
- Это, примерно, как чайник без крышки, - вздыхал Петрушин. - У нас,
дорогой друг, жести для крышек вечно нэт... хм... В общем, нету. Мы и то
не плачем.
И он ронял скупую руководящую слезу.
- Вах! - вздымал руки к кебу Гурьянц.
- Охохонюшки... - вторил Петрушин.
Однажды в перерыве одного из совещаний Петрушин поинтересовался:
- Послушай, Арам, как у тебя на фабрике с жестью?
- Навалом этой дряни! - раздраженно ответил Гурьянц. - Нас пичкают жестью,
как на убой. Вах! А гдэ пружины, я спрашиваю!
- В нашем главке, - оглянувшись, произнес Петрушин, - пружины не дефицит.
Короче, сколько надо, столько дам. Другое дело - жесть...
- Друг! О чем раньше думал? - закричал Гурьянц. - Завтра же получай свою
жесть, а мне шли пружины! Махнем не глядя!
Обмен не глядя состоялся, и в следующем месяце завод и фабрика сумели
вытянуть по девяносто шесть процентов плана - впервые в своей истории. На
высоких совещаниях продолжали ругать обоих директоров, но со значительно
меньшим пылом. Петрушин и Гурьяиц не отсиживались больше в последнем ряду
и переместились в середину.
- Все-таки глупо, - сказал однажды Петрушин. - Я говорю, неразумно таскать
жесть и пружины с фабрики на завод и обратно. Давай так: часть твоих
кроватей я буду собирать у себя, а ты, Арам, понемножку штампуй крышки из
своей жести. Сэкономим массу времени!
Решительный Гурьянц не заставил себя упрашивать, и выполнение плана
подскочило до девяносто девяти и трех десятых. На высоких совещаниях
директоры сидели теперь в первых трех рядах и с достоинством посматривали
на президиум.
Но Гурьянц продолжал страдать.
- Семи десятых для счастья не хватает! Думай, друг, думай!
- Все дело в неритмичности, - размышлял Петрушнн. - Львиная доля выпуска
приходится на последние десять дней месяца. Вообще-то есть у меня одна
идейка. Не знаю, как ты к ней отнесешься...
- Вах! - только и смог произнести Гурьянц, узнав, в чем состояла идея.
Отныне для завода и фабрики настали светлые денечки. На высоких совещаниях
директоры восседали в президиумах. Гурьянц время от времени спускался
оттуда, чтобы доконать коллег очередным достижением. Его фабрика спокойно
давала сто десять процентов. Петрушин удовольствовался ста пятью. Коллеги
восхищались и недоумевали.
Но еще больше была поражена комиссия, прибывшая из министерства изучать
передовой опыт.
На заводе электрочайников члены комиссии застали самый разгар работы. Шли
первые дни месяца, но никто и не думал простаивать. Чайниковцы в поте лица
собирали кровати. Плечом к плечу с ними трудились друзья-кроватники. Люди
торопились. Покончив с месячной программой выпуска кроватей, надо было
перебираться на фабрику и всем обществом делать чайники.
Петрушин ничего не придумал. Он просто использовал старинный крестьянский
метод, гак называемую помочь. Простои, а стало быть и авралы, исчезли. На
них попросту не оставалось времени.
По
