Черцов Андрей Ефимович - В Огне Торпедных Атак
Черцов Андрей Ефимович
В огне торпедных атак
{1}Так помечены ссылки на примечания. Примечания в конце текста
Аннотация издательства: Автор книги "В огне торпедных атак" - Герой
Советского Союза Андрей Ефимович Черцов - в годы Великой Отечественной войны
сражался против фашистских захватчиков на Черном море. В своих воспоминаниях
он рассказывает о тяжелых испытаниях военного времени и героических подвигах
черноморских моряков из отряда торпедных катеров, совершавших дерзкие налеты
на вражеские корабли как в открытом море, так и на их стоянках; об участии в
боях за освобождение Новороссийска и города-героя Севастополя.
Содержание
Море зовет
Дни суровых испытаний
Ночные удары
Валька
Победа в Крыму
Море зовет
Шел 1925 год. Мы жили в казачьей станице, недалеко от Краснодара.
В камышовых плавнях и в лесах за рекою тогда только что отгремели бои
между красными отрядами и белогвардейскими бандами. На Кубани прочно
обосновалась Советская власть. Но станицы продолжали еще шуметь, устраивая
новую жизнь.
Зажиточные казаки и кулачье из иногородних, недовольные установившимися
порядками, злорадствовали по поводу каждого мелкого промаха и неудачи местной
власти, всячески вредили ей. Большинство же - середняки и бедняки - радовались
избавлению от вечной кабалы.
Мой отец, Ефим Черцов, бывший кавалерист-красноармеец, был всегда в курсе
станичных дел. К нему шли за советом, с жалобой. И он для каждого находил
доброе слово.
В памяти хорошо сохранилась сходка на площади, решавшая вопрос о создании
первого колхоза. Страсти разгорелись. Богатей, потрясая кулаками, кричали:
- Долой, не хотим!
- И баб наших общими сделаешь?
- С голоду подохнем...
Отец, крепкий, коренастый, спокойно стоял среди них и насмешливо отвечал:
- Ты бы, Спиридон, помолчал о голодной-то смерти. Сколько у тебя в сарае
хлеба зарыто? И Спиридон действительно затих. А отец тем временем взялся уже
за другого:
- Не тебе бы, Петр, о бабах печалиться. У тебя хоть и борода седая, а ни
одной солдатки не пропустишь, всех приласкать стараешься.
Петр, седой, благообразный старик, тоже примолк, только в бессильной
ярости потряс палкой.
Рядом с отцом, уцепившись за его шаровары, стоял я, маленький, босоногий,
прислушивался к зловещим выкрикам из задних рядов толпы:
- Смотри, Ефим... Поплачешь кровавыми слезами! Отец, гневно выпрямившись,
сверкнул глазами.
- Кто там? Выходи, поговорим начистоту! И с презрением сплюнув, добавил:
- Струсил... А меня, красного казака, не испугать. Мы за новую жизнь голов
не жалели. Так-то, граждане, - обращаясь уже ко всем, продолжал он. - Не такие
ли крикуны загнали тогда нас к берегу Кубани и на пики подняли над обрывом?..
Отец сорвал через голову рубаху, обнажая грудь со страшным багровым
шрамом.
- Смотрите, какую отметину сделали. И то не испугался...
Во мне росла гордость за отца.
- Мой отец самый смелый, - хвастался я ребятам, - никого не боится.
И сердился на мать, которая вечерами, когда в доме собиралась вся семья,
говорила:
- Постерегся бы ты, Ефим. Что у тебя, две головы на плечах? Убьют, куда я
с малыми денусь?
- Ничего, - отшучивался отец, - не так страшен черт, как его малюют.
Верно, Андрейка?
- Верно, - соглашался я и забирался к нему на колени.
Я любил такие вечера. Трещал огонь в печи, и было как-то особенно хорошо в
небольшой хате, которую мы снимали у одного из богатеев. Отец рассказывал о
войне, о знаменитом походе Таманской армии. Я прикрывал глаза, и мне
грезилось, что в одной из бричек
