Чехов Антон Павлович - Хамелеон
Антон Павлович Чехов
Хамелеон
Через базарную площадь идет полицейский надзиратель Очумелов в новой
шинели и с узелком в руке. За ним шагает рыжий городовой с решетом, доверху
наполненным конфискованным крыжовником. Кругом тишина... На площади ни
души... Открытые двери лавок и кабаков глядят на свет божий уныло, как
голодные пасти; около них нет даже нищих.
- Так ты кусаться, окаянный? - слышит вдруг Очумелов. - Ребята, не
пущай ее! Нынче не велено кусаться! Держи! А... а!
Слышен собачий визг. Очумелов глядит в сторону и видит: из дровяного
склада купца Пичугина, прыгая на трех ногах и оглядываясь, бежит собака. За
ней гонится человек в ситцевой накрахмаленной рубахе и расстегнутой жилетке.
Он бежит за ней и, подавшись туловищем вперед, падает на землю и хватает
собаку за задние лапы. Слышен вторично собачий визг и крик: "Не пущай!" Из
лавок высовываются сонные физиономии, и скоро около дровяного склада, словно
из земли выросши, собирается толпа.
- Никак беспорядок, ваше благородие!.. - говорит городовой.
Очумелов делает полуоборот налево и шагает к сборищу. Около самых ворот
склада, видит он, стоит вышеписанный человек в расстегнутой жилетке и,
подняв вверх правую руку, показывает толпе окровавленный палец. На
полупьяном лице его как бы написано: "Ужо я сорву с тебя, шельма!", да и
самый палец имеет вид знамения победы. В этом человеке Очумелов узнает
золотых дел мастера Хрюкина. В центре толпы, растопырив передние ноги и
дрожа всем телом, сидит на земле сам виновник скандала - белый борзой щенок
с острой мордой и желтым пятном на спине. В слезящихся глазах его выражение
тоски и ужаса.
- По какому это случаю тут? - спрашивает Очумелов, врезываясь в толпу.
- Почему тут? Это ты зачем палец?.. Кто кричал!
- Иду я, ваше благородие, никого не трогаю... - начинает Хрюкин, кашляя
в кулак. - Насчет дров с Митрий Митричем, - и вдруг эта подлая ни с того ни
с сего за палец... Вы меня извините, я человек, который работающий... Работа
у меня мелкая. Пущай мне заплатят, потому - я этим пальцем, может, неделю не
пошевельну... Этого, ваше благородие, и в законе нет, чтоб от твари
терпеть... Ежели каждый будет кусаться, то лучше и не жить на свете...
- Гм!.. Хорошо... - говорит Очумелов строго, кашляя и шевеля бровями. -
Хорошо... Чья собака? Я этого так не оставлю. Я покажу вам, как собак
распускать! Пора обратить внимание на подобных господ, не желающих
подчиняться постановлениям! Как оштрафую его, мерзавца, так он узнает у
меня, что значит собака и прочий бродячий скот! Я ему покажу кузькину
мать!.. Елдырин, - обращается надзиратель к городовому, - узнай, чья это
собака, и составляй протокол! А собаку истребить надо. Не медля! Она
наверное бешеная... Чья это собака, спрашиваю?
- Это, кажись, генерала Жигалова! - говорит кто-то из толпы.
- Генерала Жигалова? Гм!.. Сними-ка, Елдырин, с меня пальто... Ужас,
как жарко! Должно полагать, перед дождем... Одного только я не понимаю: как
она могла тебя укусить? - обращается Очумелов к Хрюкину. - Нешто она
достанет до пальца? Она маленькая, а ты ведь вон какой здоровила! Ты, должно
быть, расковырял палец гвоздиком, а потом и пришла в твою голову идея, чтоб
сорвать. Ты ведь... известный народ! Знаю вас, чертей!
- Он, ваше благородие, цигаркой ей в харю для смеха, а она - не будь
дура, и тяпни... Вздорный человек, ваше благородие!
- Врешь, кривой! Не видал, так, стало быть, зачем врать? Их благородие
умный господин и понимают, ежели кто врет, а кто по совести,
