Чехов Антон Павлович - Идиллия - Увы И Ах !
Антон Чехов
Идиллия - увы и ах!
- Дядя мой прекраснейший человек! - говорил мне не раз бедный племянник
и единственный наследник капитана Насечкина, Гриша. - Я люблю его всей
душой... Зайдемте к нему, голубчик! Он будет очень рад!
И слезы навертывались на глазах Гриши, когда он говорил о дядюшке. К
чести его сказать, он не стыдился этих хороших слез и плакал публично! Я
внял его просьбам и неделю тому назад зашел к капитану. Когда я вошел в
переднюю и заглянул в залу, я увидел умилительную картину. В большом кресле
среди залы сидел старенький, худенький капитан и кушал чай. Перед ним на
одном колене стоял Гриша и с умилением мешал ложечкой его чай.
Вокруг коричневой шеи старичка обвивалась хорошенькая ручка Гришиной
невесты... бедный племянник и невеста спорили о том, кто из них скорей
поцелует дядюшку, и не жалели поцелуев для старичка.
- А теперь вы сами поцелуйтесь, наследники! - лепетал Насечкин,
захлебываясь от счастья...
Между этими тремя созданиями существовала завиднейшая связь. Я,
жестокий человек, замирал от счастья и зависти, глядя на них...
- Да-с! - говорил Насечкин. - Могу сказать: пожил на своем веку! Дай
бог всякому. Одних осетров сколько поел! Страсть! Например, взять бы хоть
того осетра, что в Скопине съели... Гм! И теперь слюнки текут...
- Расскажите, расскажите! - говорит невеста.
- Приезжаю это я в Скопин со своими тысячами, детки, и прямо... гм... к
Рыкову.. господину Рыкову. Человек... уу! Золотой господин! Джентльмен! Как
родного принял... Какая, кажись бы, надобность ему, а... как с родным!
Ей-богу! Кофеем потчевал... После кофею закуска... Стол... На столе
распивочно и на вынос... Осетр... от угла до угла... Омары... икорка.
Ресторант!
Я вошел в залу и прервал Насечкина. Это было аккурат в тот день, когда
в Москве было получено первое телеграфическое известие о том, что скопинский
банк лопнул.
- Детками наслаждаюсь! - сказал мне Насечкин после первых приветствий
и, обратясь к деткам, продолжал хвастливым тоном: - И общество
благородное... Чиноначальники, духовенство... иеромонахи, иереи... После
каждой рюмочки под благословение подходишь... Сам весь в орденах... Генералу
нос утрет... Скушал осетрка... Подали другого... Съели... Потом уха с
стерлядкой... фазаны...
- На вашем месте я теперь икал и страдал бы изжогой от этих осетров, а
вы хвастаетесь... - сказал я. - Много у вас пропало за Рыковым?
- Зачем пропало?
- Как зачем? Да ведь банк лопнул!
- Шутки! Стара песня... И прежде пугали...
- Так вам еще неизвестно? Батенька! Серапион Егорыч! Да ведь это...
это... это... Читайте!
Я полез в карман и вытащил оттуда газетину. Насечкин надел очки и,
недоверчиво улыбаясь, принялся читать. Чем более он читал, тем бледнее и
длиннее делалась его физиономия.
- Ло... ло... лллопнул! - заголосил он и затрясся всеми членами. -
Бедная моя головушка!
Гриша покраснел, прочитал газету, побледнел... Дрожащая рука его
потянулась за шапкой... Невеста зашаталась...
- Господа! Да неужели вы только теперь об этом узнали? Ведь уж об этом
вся Москва говорит. Господа! Успокойтесь!
Час спустя стоял я один-одинешенек перед капитаном и утешал его:
- Полно, Серапион Егорыч! Ну что ж? Деньги пропали, зато детки
остались.
- Это правда... Деньги суета... Детки... Это точно.
Но увы! Через неделю я встретился с Гришей.
- Сходите, батенька, к дядюшке! - обратился я к нему. - Отчего вы к
нему не сходите? Совсем бросили старика!
- А ну его к черту! Очень он мне нужен, старый черт! Дурак! Не
