Чехов Антон Павлович - Кулачье Гнездо
А.П.ЧЕХОВ
КУЛАЧЬЕ ГНЕЗДО
Вокруг заброшенной барской усадьбы средней руки группируется десятка
два деревянных, на живую нитку состроенных дач. На самой высокой и видной
из них синеет вывеска "Трактир" и золотится на солнце нарисованный
самовар. Вперемежку с красными крышами дач там и сям уныло выглядывают
похилившиеся и поросшие мохом крыши барских конюшен, оранжерей и амбаров.
Майский полдень. В воздухе пахнет постными щами и самоварною гарью.
Управляющий Кузьма Федоров, высокий, пожилой мужик в рубахе навыпуск и в
сапогах гармоникой, ходит около дач и показывает их дачникам-нанимателям.
На лице его написаны тупая лень и равнодушие: будут ли наниматели, или
нет, для него решительно все равно. За ним шагают трое: рыжий господин в
форме инженера-путейца, тощая дама в интересном положении и
девочка-гимназистка.
- Какие, однако, у вас дорогие дачи, - морщится инженер. - Все в
четыреста да в триста рублей... ужасно! Вы покажыте нам что-нибудь
подешевле.
- Есть и подешевле... Из дешевых только две остались... Пожалуйте!
Федор ведет нанимателей через барский сад. Тут торчат пни да редеет
жиденький ельник; уцелело одно только высокой дерево - это стройный старик
тополь, пощаженный топором словно для того только, чтобы оплакивать
несчастную судьбу своих сверстников. От каменной ограды, беседок и гротов
остались одни только следы в виде разбросанных кирпичей, известки и
гниющих бревен.
- Как все запущено! - говорит инженер, с грустью поглядывая на следы
минувшей роскоши. - А где теперь ваш барин живет?
- Они не барин, а из купцов. В городе меблированные комнаты
содержат... Пожалте-с!
Наниматели нагибаются и входят в маленькое каменное строение с тремя
решетчатыми, словно острожными окошечками. Их обдает сыростью и запахом
гнили. В домике одна квадратная комнатка, переделенная новой тесовой
перегородкой на две. Инженер щурит глаза на темные стены и читает на одной
из них карандашную надпись: "В сей обители мертвых заполучил меланхолию и
покушался на самоубийство поручик Фильдекосов".
- Здесь, ваше благородие, нельзя в шапке стоять, - обращается Федоров
к инженеру.
- Почему?
- Нельзя-с. Здесь был склеп, господ хоронили. Ежели которую
приподнять доску и под пол поглядеть, то гробы видать.
- Какие новости! - ужасается тощая дама. - Не говоря уже о сырости,
тут от одной мнительности умрешь! Не желаю жить с мертвецами!
- Мертвецы, барыня, не тронут-с. Не бродяги какие-нибудь похоронены,
а ваш же брат - господа. Прошлым летом здесь, в этом самом склепе,
господин военный Фильдекосов жили и остались вполне довольны. Обещались и
в этом году приехать, да вот что-то не едут.
- Он на самоубийство покушался? - спросил инженер, вспомнив о надписи
на стене.
- А вы откуда знаете? Действительно, это было, сударь. И из-за
чего-то вся канитель вышла! Не знал он, что тут под полом, царствие им
небесное, покойники лежат, ну и вздумал, значит, раз ночью под половицу
четверть водки спрятать. Поднял эту доску, да как увидал, что там гробы
стоят, очумел. Выбежал наружу и давай выть. Всех дачников в сумление ввел.
Потом чахнуть начал. Выехать не на что, а жить страшно. Под конец, сударь,
не вытерпел, руку на себя наложил. Мое-то счастье, что я с него вперед за
дачу сто рублей взял, а то так бы и уехал, пожалуй, от перепугу. Пока
лежал да лечился, попривык... ничего... Опять обещался приехать: "Я,
говорит, такие приключения смерть как люблю!" Чудак!
- Нет, уж нам другую дачу покажите.
- Извольте-с. Еще одна есть, тол
