Библиотека в кармане -русские авторы

         

Чехов Антон Павлович - По Делам Службы


Антон Павлович Чехов
По делам службы
Исправляющий должность судебного следователя и уездный врач ехали
на вскрытие в село Сырню. По дороге их захватила метель, они долго
кружили и приехали к месту не в полдень, как хотели, а только к вечеру,
когда уже было темно. Остановились на ночлег в земской избе. Тут же, в
земской избе, по случайности, находился и труп, труп земского
страхового агента Лесницкого, который три дня назад приехал в Сырню и,
расположившись в земской избе и потребовав себе самовар, застрелился
совершенно неожиданно жля всех; и то обстоятельство, что он покончил с
жизнью как-то странно, за самоваром, разложив на столе закуски, дало
многим повод заподозрить тут убийство; понадобилось вскрытие.
Доктор и следователь в сенях стряхивали с себя снег, стуча
ногами, а возле стоял сотский Илья Лошадин, старик, и светил им, держа
в руках жестяную лампочку. Сильно пахло керосином.
- Ты кто? - спросил доктор.
- Цоцкай... - ответил сотский.
Он и на почте так расписывался: цоцкай.
- А где же понятые?
- Должно, чай пить пошли, ваше высокоблагородие.
Направо была чистая комната, "приезжая", или господская, налево -
черная, с большой печью и полатями. Доктор и следователь, а за ними
сотский, держа лампочку выше головы, вошли в чистую. Здесь на полу, у
самых ножек стола, лежало неподвижно длинное тело, покрытое белым. При
слабом свете лампочки, кроме белого покрывала, ясно были видны еще новые
резиновые калоши, и все тут было нехорошо, жутко: и темные стены, и
тишина, и эти калоши, и неподвижность мертвого тела. На столе был
самовар, давно уже холодный, и вокруг него свертки, должно быть с
закусками.
- Стреляться в земской избе - как это бестактно! - проговорил
доктор. - Пришла охота пустить себе пулю в лоб, ну и стрелялся бы у
себя в доме, где-нибудь в сарае.
Он, как был, в шапке, в шубе и в валенках, опустился на скамью;
его спутник, следователь, сел напротив.
- Эти истерики и неврастеники большие эгоисты, - продолжал доктор
с горечью. - Когда неврастеник спит с вами в одной комнате, то шуршит
газетой; когда он обедает с вами, то устраивает сцену своей жене, не
стесняясь вашим присутствием; и когда ему приходит охота застрелиться,
то вот он стреляется в деревне, в земской избе, чтобы наделать всем
побольше хлопот. Эти господа при всех обстоятельствах жизни думают
только о себе. Только о себе! Потому-то старики так и не любят этого
нашего "нервного века".
- Мало ли чего не любят старики, - сказал следователь зевая. - Вы
вот укажите старикам на то, какая разница между прежними и теперешними
самоубийствами. Прежний, так называемый порядочный человек стрелялся
оттого, что казенные деньги растратил, а теперешний - жизнь надоела,
тоска... Что лучше?
- Жизнь надоела, тоска, но, согласитесь, можно было бы
застрелиться и не в земской избе.
- Уж такое горе, - заговорил сотский, - такое горе, чистое
наказание. Народ очень беспокоится, ваше высокоблагородие, уж третью
ночь не спят. Ребята плачут. Надо коров доить, а бабы в хлев не идут,
боятся... Как бы в потемках барин не примерещился. Известно, глупые
женщины, но которые и мужики тоже боятся. Как вечер, мимо избы не ходят
в одиночку, а так, все табуном. И понятые тоже...
Доктор Старченко, мужчина средних лет, с темной бородой, в очках,
и следователь Лыжин, белокурый, еще молодой, кончивший только два года
назад и похожий больше на студента, чем на чиновника, сидели молча,
задумавшись. Им было досадно, что они опоздали. Нужно было теперь жда





Содержание раздела