Чехов Антон Павлович - Жилец
А.П.ЧЕХОВ
ЖИЛЕЦ
Брыкович, когда-то занимавшийся адвокатурой, а ныне живущий без дела
у своей богатой супруги, содержательницы меблированных комнат "Тунис",
человек молодой, но уже плешивый, как-то в полночь выбежал из своей
квартиры в коридор и изо всей силы хлопнул дверью.
- О, злая, глупая, тупая тварь! - бормотал он, сжимая кулаки. -
Связал же меня черт с тобой! Уф! Чтобы перекричать эту ведьму, надо быть
пушкой!
Брыкович задыхался от негодования и злобы, и если бы теперь на пути,
пока он ходил по длинным коридорам "Туниса", попалась ему какая-нибудь
посудина или сонный коридорный, то он с наслаждением дал бы волю рукам,
чтобы хоть на чем-нибудь сорвать свой гнев. Ему хотелось браниться,
кричать, топать ногами... И судьба, точно понимая его настроение и желая
подслужиться, послала ему навстречу неисправного плательщика, музыканта
Халявкина, жильца 31-го номера. Халявкин стоял перед своей дверью и,
сильно покачиваясь, тыкал ключом в замочную скважину. Он кряхтел, посылал
кого-то ко всем чертям; но ключ не слушался и всякий раз попадал не туда,
куда нужно. Одною рукой он судорожно тыкал, в другой держал футляр со
скрипкой. Брыкович налетел на него, как ястреб, и крикнул сердито:
- А, это вы? Послушайте, милостивый государь, когда же наконец вы
уплатите за квартиру? Уж две недели, как вы не изволите платить,
милостивый государь! Я велю не топить! Я вас выселю, милостивый государь,
черт побери!
- Вы мне ме... мешаете... - ответил спокойно музыкант. - Аре...
ревуар!
- Стыдитесь, господин Халявкин! - продолжал Брыкович. - Вы получаете
сто двадцать рублей в месяц и могли бы исправно платить! Это
недобросовестно, милостивый государь! Это подло в высшей степени!
Ключ наконец щелкнул, и дверь отворилась.
- Да-с, это нечестно! - продолжал Брыкович, входя за музыкантом в
номер. - Предупреждаю вас, что если завтра вы не уплатите, то я завтра же
подам мировому. Я вам покажу! Да не извольте бросать зажженные спички на
пол, а то вы у меня тут пожару наделаете! Я не потерплю, чтобы у меня в
номерах жили люди нетрезвого поведения.
Халявкин поглядел пьяными, веселыми глазками на Брыковича и
ухмыльнулся.
- Ррешительно не понимаю, чего вы кипятитесь... - пробормотал он,
закуривая папиросу и обжигая себе пальцы. - Не понимаю! Положим, я не
плачу за квартиру; да, я не плачу, но вы-то тут при чем, скажите на
милость? Какое вам дело? Вы тоже ничего не платите за квартиру, но ведь я
же не пристаю к вам. Не платите, ну, и бог с вами, - не нужно!
- То есть как же это так?
- Так... Хо... хозяин тут не вы, а ваша высокопочтеннейшая супруга...
Вы тут... вы тут такой же жилец с тромбоном, как и прочие... Не ваши
номера, стало быть, какая надобность вам беспокоиться? Берите с меня
пример: ведь я не беспокоюсь? Вы за квартиру ни копейки не платите - и что
же? Не платите - и не нужно. Я нисколько не беспокоюсь.
- Я вас не понимаю, милостивый государь! - пробормотал Брыкович и
стал в позу человека оскорбленного, готового каждую минуту вступиться за
свою честь.
- Впрочем, виноват! Я и забыл, что номера вы взяли в приданое...
Виноват! Хотя, впрочем, если взглянуть с нравственной точки, - продолжал
Халявкин, покачиваясь, - то вы все-таки не должны кипятиться... Ведь они
достались вам да... даром, за понюшку табаку... Они, ежели взглянуть
широко, столько же ваши, сколько и мои... За что вы их при... присвоили?
За то, что состоите супругом?.. Эка важность! Быть супругом вовсе не
трудно. Батюшка мой, приведите ко мне с
