Чивилихин Владимир - Серебряные Рельсы
Владимир Чивилихин
Серебряные рельсы
ТАЙНА КАЗЫРА
Этих мест, куда я забрался, пожалуй,
не знает и сам дьявол.
Н.Пржевальский
Эх, Казыр, Казыр, злая непутевая река! Мало людей прошло по твоим
берегам от истоков до устья, и ни один человек еще не пробился через все
твои шиверы и пороги. О чем бормочет твоя говорливая вода? Что ты
рассказываешь, Казыр, - единственный свидетель и недобрый участник
трагедии, о которой вот уже много лет помнят тысячи сибиряков...
Чтобы найти исток Казыра, надо от знаменитых красноярских Столбов брать
к центру Саян. Причудливые голые скалы вскоре переходят в лесистые
округлые "шеломы", глубоко и густо изрезанные притоками красивейшей
сибирской реки Маны. И вот уже высится обширное Белогорье - издали видны
лишь сизые гольцы, белесый олений мох на крутых склонах да снег
ослепительной свежести. Не вздумай туда зимой - пропадешь ни за понюх
табаку. Да и летом эти места можно пройти лишь звериными тропами. Горные
кабарожьи тропы приведут к Фигуристым и Агульским белкам, в гигантские
мраморные башни и цирки, каких нигде больше не увидишь.
А еще дальше - первозданная стихия камня. Сюда, к этому намертво
запутанному каменному узлу, тянется с запада островерхий хребет Крыжина, с
востока - Хонда-Джуглымский, а с юга - неприступный дремучий
Ергак-Таргак-Тайга. Сталкиваются, сплетаются, пересекаются мощные горные
цепи, выбрасывая за облака гору Пирамиду, пик Грандиозный, Поднебесный
голец, Кулак-белок. Кажется, не будет конца царству скал, отвесным стенам,
глубоким и темным, как преисподняя, провалам, диким утесам выразительных и
странных форм.
Здесь-то, в самом центре каменного хаоса, рождается Казыр, отсюда он
начинает свой стремительный бег к Енисею. Жизнь этой реке дают лед и
солнце, и казырская вода унаследовала от них заоблачный холод и вечную
энергию. Силен Казыр, не везде перебродишь его, не везде переплывешь -
упругая струя подхватит смельчака, разобьет на рыжих ослизлых валунах...
Есть на Казыре бурливые перекаты - шиверы, вода тут серебрится и что-то
невнятно лопочет, есть тихие глубокие плесы, где танцует златоперый
хариус, есть мутные водовороты, ямы и воронки. Подмоет, повалит река
высокий кедр, дотащит его до такого бучила, поставит корнями вверх и
медленно всосет, утопит, чтобы вскоре выбросить этого лесного красавца
помятым и бездыханным.
Но главное препятствие на Казыре - пороги. В одном месте вся река
собирается в узком гранитном горле, в другом - прорывается по длинному,
извилистому коридору, в третьем - прыгает по ступенчатым лбам. Есть порог,
который тянется на семь километров, и в солнечный день стоит над каждым
его сливом цветистая радуга...
Долго беснуется Казыр, пока не расступятся горы и плавные увалы
Минусинской покати не смирят его буйный норов.
Вдоль Казыра - непролазная черневая тайга. На взгорках стоят лохматые
кедровники, распадки забиты сбежистыми кронами елей, к сырым низинным
местам собираются пахучие пихты, чтобы в полую воду вволю пошлепать по
мутной волне широкими лапами. В таком лесу тихо и сумрачно. До земли
свисает с веток седой мох, гниют внизу остатки поживших свое лесных
великанов. Встречаются по берегам Казыра черные гари, на добрую сотню
километров протянулся гибник - лес, съеденный залетными вредителями:
сибирским шелкопрядом и монашенкой. Древесные скелеты подтачиваются
червями и падают от ветра. Ни зверь не живет на этом лесном кладбище, ни
птица. Только вечный труженик дятел долбит и долбит сухие стволы.
Первые люди
