Чуковская Лидия Корнеевна - Предсмертие
Лидия ЧУКОВСКАЯ
ПРЕДСМЕРТИЕ
1
На телеграфном бланке, протянутом мне моей собеседницей, было крупно
выведено:
Асеев и Тренев отказали в прописке.
Нет, такую телеграмму посылать нельзя, сказала я. Вы же сами говорите, что
Марина Ивановна в дурном состоянии. Да и подумаешь высшая инстанция: Тренев и
Асеев! Да и подумаешь, столица Чистополь! Здесь прописывают литераторов всех
без изъятия. Были бы невоеннообязанные.
А вы с Треневым или Асеевым знакомы? Беретесь уговорить? Без них нельзя. В
Чистополе они представляют Президиум Союза писателей.
Здесь я почти ни с кем не знакома. Я ведь ленинградка, не москвичка... К
тому же я не член Союза и не член Совета эвакуированных. С чего Асееву или
Треневу меня слушать?.. А скажите, пожалуйста, вам понятно, какого черта они
не желают прописывать Цветаеву?
Как! моя собеседница сделала большие глаза и перешла на шепот. Вам разве
неизвестно, кто она?
Известно: Цветаева поэт, очень своеобразный и сильный. Одно время была в
эмиграции. Потом вернулась по собственной воле на родину. Ее муж и дочь
арестованы. Она осталась одна с сыном. Ну и что?
Тссс! снова встревожилась моя собеседница. Не говорите так громко. Мы не
одни.
Мы и в самом деле далеко не одни. Тесное, душное помещение почты
полным-полно.
Место действия Чистополь. Небольшой городок на левом берегу Камы. Один из
районных центров Татарской Автономной Советской Социалистической Республики.
Центр не особенно центральный: 142 километра до Казани, 90 до ближайшей
станции железной дороги. Время действия: конец августа 41-го года. Конец
второго месяца войны.
Моя случайная собеседница, Флора Моисеевна Лейтес, женщина с ярко-черными
волосами и в ярко-пестром платье, стоит в очереди к окошку, где принимают
телеграммы, я же к окну до востребования.
Я прихожу сюда каждый день, но напрасно: ни от кого ничего. Никакого
ответа на мои непрерывные письма.
С Флорой Моисеевной Лейтес я еле знакома. В Чистополь Московский Литфонд
эвакуировал писательский детский дом, писателей-стариков, писателей-инвалидов,
писательские семьи. Семьям ленинградских литераторов положено было вместе
находиться под Ярославлем, в Гавриловом-Яме. Я же попала в Чистополь, а не под
Ярославль потому, что война застигла меня не в родном моем Ленинграде, а в
Москве, где я перенесла тяжелую медицинскую операцию. С первого же часа войны
мною овладела неодолимая жажда вернуться домой, в Ленинград, но в июле 41-го с
незарубцевавшейся раной, с постоянными болями в сердце пробираться в Ленинград
на буфере, на крыше вагона! нечего было и думать. (Тем более, что дорога
Москва Ленинград уже подвергалась налетам.) Когда мне стало чуточку лучше,
меня, мою десятилетнюю дочь, Люшу, и четырехлетнего племянника, Женю, всех нас
троих под присмотром няни Иды отправили из Москвы с другими семьями московских
писателей в Чистополь.
Во второй половине июля немцы в своем рывке на Москву уже захватили
Смоленск, Ельню, Рославль. Двигались они и к Ленинграду. В начале августа до
нас доползли слухи, что они уже на подступах к Киеву. Москву начали бомбить
еще при мне, Внуковский аэродром (в нескольких километрах от Переделкина)
тоже. Последние известия, объявляемые в газетах и по радио, не всегда бывали
истинно последними: власти с нарочитой замедленностью объявляли гражданам о
сдаче очередных городов, и граждане, как это повелось издавна, питались
преимущественно слухами. К тому же радиотарелки вещали только в некоторых
учреждениях, только на главных улицах или площа
