Чуковский Корней - Короленко В Кругу Друзей
К.И.Чуковский
Короленко в кругу друзей
I
Дом, в котором поселился Короленко, был переполнен детьми. Дети были
отличные: Шура, Соня, Володя и Таня. Я знал их уже несколько лет и с
удовольствием водил их купаться, катал в рыбачьей лодке, бегал с ними
наперегонки, собирал грибы и т.д.
- Странно, - сказала мне однажды их мать. - Я большая трусиха, вечно
дрожу над детьми. А с вами не боюсь отпускать их и в море и в лес.
- Не усмотрите здесь, пожалуйста, аллюзии*, - сказал Короленко,
обращаясь ко мне, - но когда мы были малышами, мама преспокойно отпускала
нас купаться с одним сумасшедшим.
______________
* Намека. (Я впервые услыхал тогда слово "аллюзия".)
Потом помолчал и прибавил, как бы утешая меня:
- Сумасшедший был совсем безобидный, и мы его очень любили.
Это было сказано так благодушно, что, конечно, я нисколько не обиделся,
тем более что сам Короленко, при всякой возможности, тоже брал с собою на
взморье всю эту четверку детей - Шуру, Соню, Володю и Таню.
Там, на взморье у него было любимое дело: он отыскивал на берегу
плоский камушек и так искусно забрасывал в море, что прежде чем кануть на
дно, камушек, скользя по воде, подскакивал не меньше двенадцати раз. У меня,
как я ни старался, он подскакивал раз пять или шесть, а "дядя Володя"
пошепчет над ним какое-то волшебное слово, разбежится и так зашвырнет его в
воду своей сильной, короткой рукой, что тот, словно и впрямь заколдованный,
летит рикошетом и ни за что не хочет погружаться на дно.
В том же году, чуть ли не в день рождения "дяди Володи", дети поднесли
ему в подарок один из излюбленных камушков с привинченной серебряной
пластинкой, на которой гравированная надпись именовала его чемпионом
рикошетного спорта.
Вообще многое в нем казалось детям необычным, чарующим. Как-то во время
дождя они выбежали в сад и стали со смехом показывать пальцами на окошко во
втором этаже, откуда высунулась его голова, кудлатая, густо намыленная:
"дядя Володя" мыл голову прямо под летним дождем без помощи умывального
таза, и вместе с дождевыми струями на землю стекала белая мыльная пена.
Дети видели здесь дерзновенное новшество, разрушающее ненавистную им
рутину общепринятого мытья головы, и с упоением глядели в окно, словно там
совершалось веселое чудо.
Очень насмешила их всех встреча "дяди Володи" с бродячим фотографом,
который настиг его в переулке, неподалеку от дачи и, не спросив разрешения,
стал целиться в него аппаратом. Аппарат был громоздкий, допотопной
конструкции.
- Чуть только фотограф приготовится щелкнуть, - рассказывала мне на
следующий день детвора, - дядя Володя поднимет портфель, закроет им все
лицо, даже бороду.
Это проделывалось раз пять или шесть. Под прикрытием того же портфеля
Короленко ускользнул в боковую калитку, и фотограф остался ни с чем.
Дело происходило в 1910 году, когда в России расцвела буйным цветом так
называемая желтая пресса, которая ради дешевой сенсации публиковала
интимнейшие фотоснимки с известных и полуизвестных писателей, изображавшие
их то на пляже, то в дачном гамаке, то в бильярдной, то за бутылкой вина.
Под снимками были игриво-развязные, вульгарные подписи. В этой пошлятине
Владимиру Галактионовичу виделось растление писательских нравов, и он самым
решительным образом отваживал бесцеремонных репортеров.
Здесь, в Куоккале, ему так хорошо удалось защитить себя от всякой
публичности, что даже соседние дачники и те не могли догадаться, что этот
коренастый, кудрявый, седобородый человек в люстриновом п
