Шахов Андрей - Судный День
Андрей ШАХОВ
СУДНЫЙ ДЕНЬ
- У-у-у, собака два нога! - красочно хэкая, пробасил Степан
Тимофеевич, хмуро глянул на упрятанные в замасленную ладонь кости. - Чтоб
ты посинел да свалился! - пожелал он соседу и земляку-приятелю Алексею
Николаевичу, превратившему расклад на столе в крайне для него
неудобоваримый. - "Голышкявичуса" ставлю!
Степан Тимофеевич с маху треснул костью по столу, немного неловко
пристроил ее к короткой пока ветке и втянул глубоко в легкие терпкий дымок
"Примы". Он относился к тем редким людям, которые, будучи трезвыми, ни в
коем случае не курили. И появление в узловатых пальцах "отстрелянной" у
кого-нибудь сигареты служило верным признаком того, что он заглотил пару
сотен граммов и "пошел на взлет".
Стасис закрыл "четверочным" долго тянувшуюся к нему ветку и глянул на
часы. До конца обеденного перерыва оставалось неполных двадцать минут.
Из-за царившей в курилке духоты пропало всякое желание забивать "козла" до
самого финиша, и Стасис твердо решил покинуть игроков после первого же
вылета.
- Да что ж такое?! - взревел Степан Тимофеевич, под всеобщий хохот
отбил пальцами по столу звучную дробь, что говорило об отсутствии у него
нужных костей, и грозно глянул на Алексея Николаевича. - Что ж ты играешь,
как "Филька в дудку", басурманин ты лысомакушечный, скользкая твоя душонка?
Обладатель перечисленных качеств хитро усмехнулся, покрутил в коротких
пальцах одну из костяшек и попытался оправдаться:
- Нечего мне больше ставить, Степ. Потерпи уж...
- Рога поотшибаю! - протяжно пообещал Тимофеич и для пущей
убедительности выпятил вперед узкую грудь.
Жуткая угроза вызвала очередной взрыв хохота игроков и болельщиков -
по объемно-весовым показателям Тимофеич уступал "лысомакушечному
басурманину" раза в полтора.
Как Стасис ни старался, но "шестерочный" ему все же "отрезали",
превратив не очень страшные двенадцать очков в смертельно опасные
пятьдесят.
- Тьфу на вас всех, - элегантно попрощался он и вышел на свежий
воздух.
Солнце палило нещадно. Стасис стянул с плеч надетую на голое тело
рабочую куртку и побрел за стояночный бокс, где между забором и дюралевой
стеной находилась небольшая заасфальтированная площадка, наполовину
заставленная барабанами с кабелем и ржавыми ковшами крановой механизации.
За одним из ковшов находился персональный лежачок Стасиса, известный
бригаде как его "кабинет", ибо, удаляясь в свободные минуты позагорать, он
предупреждал: "Ежели кому понадоблюсь - я у себя".
Стасис присел на лежачок и жадно закурил. Сегодня это была лишь третья
сигарета - медленно, но упорно он бросал курить.
Всего пару лет назад такое и в голову не могло прийти.
Стасис вспомнил тот солнечный июньский день позапрошлого года, когда
он встал с постели после двенадцатичасового сна и почувствовал себя
совершенно новым человеком. Его переполняла гордость за себя и своих друзей
Игоря и Олега: оказавшись в самом пекле бандитских разборок, они не только
выстояли, но и победили! После этого не могло не казаться, что жизнь
прекрасна и удивительна.
Да уж - удивительна...
Поначалу и в самом деле все обстояло очень неплохо. Стасис и его
друзья с интересом прошли через следствие, весьма артистично выступили на
суде в качестве главных свидетелей и с удовлетворением сложили сумму лет,
полученных Ханом, его уцелевшими людьми и экс-гэбистом Талыкбаевым.
Но скоро все пошло наперекосяк. Всего через три недели после суда
сбежал чертов экс-гэбист-ниндзя, чем ненашутку перепугал Стасиса. Кому ж
охот
