Библиотека в кармане -русские авторы

         

Широков Виктор Александрович - Иероглиф Судьбы


Виктор Широков
ИЕРОГЛИФ СУДЬБЫ
Только отзвук речей, только тихое эхо беспричинных смешков...
Я ещё не доплыл, я ещё не доехал до летейских мостков.
Я ещё поживу, напрягусь, не расслышав смысл, но звук сохраня...
То ли "ёлочкой", то ли же "крестиком" вышит иероглиф огня.
Поэт эпохи Клон, конец XX века
ПРЕДИСЛОВИЕ ПЛЮСКВАМПЕРФЕКТУМ
А чего собственно бояться, дело давно сделано, игра (хорошая или
плохая) сыграна, всё, что могло произойти, уже произошло. Собственно
говоря, мне нечего даже добавить к событиям миновавшей недели (или же это
было дней двенадцать-тринадцать), разве только старательно пересказать
происшедшее, стараясь не уклоняться от безумной фабулы, рождаемой на глазах
современников завихрениями стремительного времени перемен. Главная моя
задача - не растерять детали, энное количество немаловажных подробностей,
не позволяющих сбиться с ритма повествования. И конечно, самое главное,
возможно, наиглавнейшее, то, что весь мой рассказ - сущая и неделимая
правда, что называется истина в последней инстанции... От первого до
последнего слова. От первого до последнего часа.
Сейчас-то я сижу на своей просторной кухне за обеденным столом,
установленным наконец-то прямо под люстрой, чтобы ровные лучи
искусственного освещения щедро обливали матовую поверхность оклеенной уже
немодным пластиком столешницы, а ваш покорный слуга мог бы уверенно и
неустанно водить гелиевой ручкой по бумаге, покрывая белый лист рассадой
бессонных значков, предпочитающих быстрый переход в типографский набор
нахождению в тесноте и темноте папки с тесемочками, ибо зерно смысла
рассказа прямо-таки предназначено для прорастания в душах доверчивых
читателей, дав тем самым вполне реальные надежды на желанный урожай.
Итак, за спиной непрерывно балагурит нахальный явно необрезанный
радиоголосок голубоватого Павлуши Гнилопольского, впереди целенаправленно
постукивает метроном настенных часов с "кукушкой", изредка вздрагивает,
антикварно фурычит пара до отказу набитых холодильников, да ещё телефон
звонит, соревнуясь в громкости с будильником и явно превосходя его по
частоте напоминания о бренности жизни.
Если кому-то сейчас покажется, что я придуриваюсь и втираю очки по
части своей якобы отличной памяти, ибо вряд ли рядовой российский
гражданин, пусть и профессиональный художник-график, способен запомнить
несметное количество мелочей, которые ещё предстоит выложить, причем по
порядку, то миль пардон, драгоценные вы мои! Я не буду настаивать на праве
самолично утверждать состав пресловутых присяжных заседателей, решивших
явно ни с того ни с сего подвергнуть меня суду своего предвзятого
восприятия, но обещаю дать решительный отпор по любому высосанному из
пальца факту подобной несправедливости. Я даже настаиваю на том, что
отлично помню не только свое нерадостное злоключение во всех его оттенках и
подробностях, но даже самый первый день, когда это жуткое происшествие
началось - 9 сентября 1998 года, воскресенье, обратите внимание.
Впрочем, воскресенье начиналось как воскресенье, без всяких таких
предзнаменований и эскапад. Жена моя, досточтимая Елизавета Петровна
Шелкоперова. уже вторую неделю догуливала в благословенной Италии, проехав
за истекшие двенадцать-тринадцать туристических дней не только Рим,
Неаполь, Пизу, Флоренцию, но и освоив Венецию до невозможности, впрочем,
она обещала снизойти до меня в понедельник волшебным образом своего
возвращения. А её престарелая мать, многомудрая и злокозненная Клотильда
Фердинанд





Содержание раздела