Ширвиндт Александр - Бегун На Стометровые Дистанции (Интервью)
Ширвиндт Александр
БЕГУН НА СТОМЕТРОВЫЕ ДИСТАНЦИИ
(интервью)
-- Круглосуточного желания первым добежать до результата у меня нет.
На короткие дистанции кто бежит, спринтер? Вот я спринтер. На марафон не
могу разогнаться -- устаю, надоедает. Мне бы рвануть на стометровочку
-- Александр Анатольевич, вы уже продлили свой контракт худрука?
-- Сначала с этим возникла некая пауза. Оказалось, никто ни за чем не
следит и меня забыли позвать его продлить. На работу ходил по инерции, я же
не могу идти клянчить.
-- Потом они, конечно, опомнились?
-- Это я опомнился, когда на меня в театре насели. Сказал, что еще на
годик, на два пойду. Но в мэрии сообщили, что таких сроков нет, надо только
на пять лет договор заключать. Выяснилось, там целая интрига со сроками.
Оказывается, все худруки театров хотят пожизненных контрактов и страшно
обижены, что их с ними не подписывают. Да если захотят, сожрут и при
пожизненном контракте, а не захотят -- попросят продлить. Это все трепотня.
В общем, я на пять лет согласился.
-- У вас в близком кругу репутация человека умного, хлесткого,
ироничного; вам эти качества как актеру не мешают?
-- Немножко помешивают, по внутреннему ощущению. Мне кажется, в
настоящем актере наив и животное начало должны превалировать над разумом.
Все-таки у наших собратьев собачья конституция, тут важны вера и желание
сделать любую роль, не анализируя. А когда все начинаешь проверять,
соображать, прикидывать -- начинается стопор. Но, конечно, многое зависит
от степени талантливости режиссера и веры в него. Вот с Эфросом это было.
Во-первых, мы сами были молодые и открытые, во-вторых, он такая фигура, что
не возникало необходимости проверять и сомневаться. А придет, бывает,
режиссер Икс, посмотришь -- и сразу возникает внутренняя настороженность.
Ведь почему сейчас так много актеров занимаются режиссурой? Потому что
явится такой Икс, начнет что-то предлагать, а ты старый мастер, ты все это
уже прошел. Сидишь и думаешь: лучше я сам поставлю, чем буду слушать эту
бодягу. Хотя я занимаюсь режиссурой больше сорока лет, если считать и
постановку дипломных спектаклей. А я преподаю ужас сколько времени! Но
сейчас уже год как не работаю в институте.
-- Что так?
-- Я перед этим выпустил студентов и решил сделать паузу. У меня
никогда раньше не было своего курса, я делал только дипломные спектакли. Но
Этуш уговорил меня взять коммерческий курс, который в Щукинском училище
набирался впервые. Поэтому все было несколько доморощенно, без точных
правил. Если ты не поступил на бесплатный курс, но дошел до второго тура,
то мог заплатить и учиться. Но в процессе эти курсы совершенно сравнялись:
и на бюджетном были талантливые и бездарные, и у меня то же самое. Сейчас
три моих выпускника работают в Театре сатиры. Потом уже правила появились,
и, если студент коммерческого курса оказался талантливым, его переводили на
бесплатный, и наоборот, если кто-то надежд не оправдал, то говорили: хотите
учиться дальше -- платите. Это правильная система, но у меня ее еще не
было, поэтому я сейчас отдыхаю.
-- У вас такие ученики были, что галерею славы можно составить,
любимчиков вы отличали?
-- Нет. Знаешь, это все равно как дети, которые за четыре года
становятся твоими. А они бывают и шаловливые, и плаксивые, и веселые, и
талантливые -- но все равно дети. Известных имен среди моих учеников
действительно много -- Миронов, Демидова, Пороховщиков, Гундарева. Все
солидные люди. У меня есть выпускники, которым за шестьдес
