Широков Виктор Александрович - Три Могилы - В Одной
Виктор Широков
ТРИ МОГИЛЫ - В ОДНОЙ
Готический роман
"Вообще, я бы завтра же бросил эту тяжкую, как головная боль, страну,
- где все мне чуждо и противно, где роман о кровосмешении или
бездарно-ударная, приторно-риторическая, фальшиво-вшивая повесть о войне
считается венцом литературы; где литературы на самом деле нет, и давно нет;
где из тумана какой-то скучнейшей демократической мокроты, - тоже
фальшивой, - торчат все те сапоги и каска..."
Владимир Набоков
ОТ АВТОРА
Странно, но я совершенно уверен, что досужий читатель непременно
задастся при чтении вопросом: "Что это - праздная фантазия ловкого
сочинителя бульварных романов или художественная констатация строго
проверенного факта, основанная на архивных изысканиях?"
Честно отвечу: и то, и другое.
Роман этот возник из изучения забытой периодики и исторических
документов, и в то же время он отчасти смелый плод досужего воображения
бульварного писаки. Он, как музейное лоскутное одеяло наших прабабушек,
составлен из отрывочных воспоминаний и рассказов людей, считающих себя
очевидцами; сшит на скорую нитку безымянным автором; случайно выловлен в
самиздате и недавно обработан писателем, хранившем свою находку двадцать
восемь лет, пока мистическим образом ему, грешному, во сне не явилась
настоятельная просьба достать из-под спуда косноязычную машинопись и в
соавторстве с инкогнито явить уцелевшие фрагменты своим современникам.
Действительно, странно читать в 1999 году роман, писанный, возможно, в
1919 или в конце 1939-го. Кажется, будто из своей зачуханной комнатенки
входишь в старинную залу, обитую штофом, садишься в атласные пуховые
кресла, видишь около себя старинные платья, однако ж знакомые лица, и
узнаешь в них собственных дядюшек, бабушек, но помолодевшими. Что ж, что
Евгений говорит косо, а Татьяна отвечает криво. Все равно, блин, чем не
Пушкин.
Надо заметить, что Россия наша в силу многих причин до сих пор terra
incognitа для населяющих её землю обывателей. Занятые своими личными
переживаниями, своими бесконечными проблемами, в основном материального
порядка, селяне и горожане совершенно не вглядываются в доставшееся им
историческое и духовное наследие предков. Так Родина буквально молит:
приди, изучи, ведь отчизна до сих пор переполнена негромкими памятниками
древности, и стоит наконец осознать, что большинство этих невзыскательных
сокровищ ещё далеко не изучено полностью, и любознательные взоры ученых не
до конца проникли в их тайны. Можно назвать, к примеру, развалины древних
построек Приазовья и Причерноморья: разве они изучены досконально? Или
броситься совсем уж в другую крайность и спросить: насколько исследованы и
описаны надгробья наших многочисленных кладбищ? Книжные путеводители по
некрополям Москвы и Петербурга, конечно, появлялись и будут переиздаваться,
но вот губернским городам и городкам уездным, не говоря уже о поселковых и
сельских местах обитания подобные исследования приснятся разве только во
сне.
А представьте себе на минуточку, что за иным, может и не столь
авантажным по стилю исполнения или имени ваятеля надгробным памятником
может скрываться несметная кладезь событий и происшествий самой неожиданной
невероятности.
В городе П. на одном из заброшенных кладбищ есть, сказывают, могила,
на которой до сих пор сохранилась вросшая в землю чугунная плита. На плите
этой по её окружности отлита змея, кусающая собственный хвост (уроборос), и
имеется надпись, которая основательно стерлась от времени и на первый
взгл
