Шишков Вячеслав - Дивное Море
Вячеслав Яковлевич ШИШКОВ
ДИВНОЕ МОРЕ
Рассказ
Часть Красной Армии по тактическим соображениям продвигалась за
Байкал. У белых было намеренье тревожить тыл красных. С этой целью они
направили вперед сводный отряд довольно пестрого состава. Предвидя такой
маневр, красные оставили заслон в том самом месте, где Кругобайкальская
железная дорога лепится по очень узкому обрывистому берегу озера - слева
вода, справа - каменные кручи.
Больше недели шли холодные, как в октябре, дожди. Разгар обычно
жаркого здесь лета походил на мрачную осень. В один из ненастных вечеров
было особенно холодно. Дождь приутих. Над зелено-сизой гладью хмурого
Байкала полз туман, он вскоре залил все пространство. В этот поздний вечер
белые настигли неприятеля, остановились.
Врагов разделяла лишь непроглядная завеса густого тумана. Слышались
голоса, храп коней, лязг котелков и чайников, взбульк воды, свисты,
шорохи. Или вдруг, то с той, то с другой стороны, прорежет воздух русский
незлобивый мат. Просторы скрылись. Мир стал тесен, загадочен: ни земли, ни
неба. Всюду чувствовалась враждебная настороженность, коварная, каждый миг
подстерегающая жуть. Кой-где туманы колыхались желтоватым ореолом: это
робкие костры для сугрева, для варки пищи.
Время движется в тумане не спеша, и так же не спеша наплывает на
измученных людей усталая сонливость. Оба вражьих лагеря, выставив
сторожевые пикеты, укладываются на покой. Сыро, слепо, холодно, кругом
какой-то морозный погреб. Кутаются в шинели, в рвань, во что попало. Тело
до самых потрохов пронизывает лихорадочная дрожь. Истрепанные нервы
устали. Спать, спать... Эх, увидать бы поскорей во сне теплую избу,
сугревную печь, рыжего кота-мурлыку, еще - заботливую, пахнувшую свежим
хлебом бабу или милую девушку с тугими, как свиток чесаного льна, косами.
Спать...
Тихо сделалось. А холод все крепчал: Байкал студеный. Скрючились все,
заснули. Только два белых прапорщика не могли уснуть, Чернышев да Зайцев;
зябли, ворочались с боку на бок, вздыхали: вчера, при всех, поручик Чванов
дал им распеканцию: "Трусы! Ваше дело в кустах сидеть!"
Перед утром вода в котелках замерзла, одежда, сапоги запушнели инеем.
А туманная мгла стала собираться в караваны облаков, стала уплывать в
простор, на север.
И вот неожиданно развернулось во всю ширь июльское благостное утро.
Воздух быстро нагревался. Горят костры, кипят котлы. Шутки, фырканье,
ребята умываются. Охвостья туманов спрятались в распадке между гор.
Необъятный Байкал обнажился во всем своем блеске. Сивая гладь воды
поголубела. Поросшие лесом скалы с кустами цветущего багульника,
колокольчиками желтых лилий и темно-зеленым вереском круто падали в озеро.
Воздух был вкусен необычно: пьянил, бодрил, распирал жадные до вздохов
груди.
После дьявольски холодной ночи, после непрерывных боев и затяжного
ненастья - такой лучистый, весь в свете и сверкании, весь в голубом тепле
июльский день. И строгий Байкал, это море чудесное, лежал перед всеми,
спокойный и тихий, в ослепляющем величии. Байкал воспет многими поэтами, и
душа народа издревле нарекла его "священным".
Под обаянием солнца, сладостного воздуха и неотразимой красоты
природы все люди вдруг, как по волшебству, преобразились. У всех оттаяла
душа, согрелась кровь, все разинули рты, широко распахнули глаза и на эту
даль, уставленную на горизонте дымчатыми скалами, и друг на друга, и на
врагов своих. Кругом гологрудые, кругломордые ребята, а эвот дяденька с
бородкой, а эвот-эвот старик седой; нав
