Шкатула Лариса - Замуж - Не Напасть
Лариса Шкатула
ЗАМУЖ - НЕ НАПАСТЬ
Глава первая
- Я подала на развод, - говорит Евгения и смотрит, как на глазах
меняется лицо мужа: от обиженного - что можно ждать от тебя хорошего? - до
недоумевающего: уходить от меня?!
- Могу я узнать причину? - холодно спрашивает он, вздергивая
подбородок.
Что? Причину? От возмущения у неё перехватывает дыхание, и Евгения
боится, что открой она сейчас рот, оттуда вылетит лишь задавленный писк.
Она идет на кухню, мелкими глотками выпивает полстакана воды - рука у неё
дрожит. И почти бегом возвращается в комнату.
- Причина в том, - выпаливает она, - что ты заставил меня чувствовать
себя шлюхой!
- Чувствовать или быть? - спокойно уточняет он и подчеркнуто
внимательно смотрит на балконную дверь, будто ожидает, что из неё выйдет
высший судия и испепелит неверную жену.
Евгения садится в кресло и опускает глаза, чтобы "любимый муж Аркадий"
не увидел плещущей в них ненависти: да, она ненавидит его! Он, как всегда,
не понимает её молчания. Решил, что она уже раскаялась и потому охотно
менторствует:
- Ты насмотрелась дешевой американской порнухи и думаешь, будто жизнь
- сплошной секс, а сексуально озабоченная женщина не может быть ни хорошей
женой, ни матерью! Где Никита? Опять у бабули? Чтобы развязать руки
мамуле?!
Что он говорит? Во всем обвиняет ее? И то, что она не спит по ночам, а
тело её напрасно томится, значит лишь, что она просто похотливая сучка?! А
то, что у неё в организме все разладилось, и она стала раздражительной -
при её прежде веселом и легком характере?
Аркадию сорок шесть лет. Он на десять лет её старше. Интимные
отношения между ними бывают не чаще одного раза в месяц. А когда у Аркадия
как-то были неприятности по работе, они не жили как муж и жена больше
полугода...
Неужели, в тридцать шесть лет её жизнь уже кончилась? Неужели, как
женщина она больше не может вызывать желание? Почему-то все её естество
протестовало против этого!
Евгения всегда за собой следила: это у них в роду. Наверное, умирать
будет, попросит, чтобы ей в гробу подкрасили губы... Так вот, тогда она
превзошла саму себя - на какие только ухищрения не пускалась! И туалетную
воду подбирала особую. Может, думала, на запах среагирует? И спать ложилась
голой! И будить его пыталась - он ведь засыпал, её не дожидаясь. Все
напрасно!
Она ехала в автобусе домой и вспоминала эти свои бесплодные попытки, и
жарко краснела при мысли, что она так унижалась ради... Собственно, ради
чего? Ради удовольствия?
Ее тело. Вот что двигало ею. Это тело не хотело - почти стих! - не
хотело подчиняться мысли, что как женщина она уже кончилась. Оно чего-то
там хотело, это странное тело! Хотело дарить себя. Отдавать! Радость
обладания! Какие красивые слова. А у неё не было радости. Просто она
неинтересна, как женщина!
Вот в эту самую минуту кто-то и сказал ей в ухо:
- Девушка!
Она вздрогнула от неожиданности - обычно так её называли, в основном,
в очереди - и обернулась, какой-то мужчина невидный, рыжий, одного с нею
роста положил руку рядом на поручень и улыбался ей так, будто они - давние
знакомые.
- Мы ходили в один детсад? - неприязненно спросила она; Евгения не
имела привычки знакомиться в транспорте и обычно, почувствовав её
нежелание, мужчины оставляли свои попытки. Другие, но не этот. Этот лишь
спокойно сказал:
- Нет, мы живем в соседних домах. Обычно я молча любуюсь вашим лицом,
но сегодня вы так ожесточенно воюете сама с собой, что я решил вас
окликнуть, дабы не допустить кровопро
