Шолохов Михаил - Слово О Родине (Из Очерка)
Михаил Шолохов
Слово о Родине
Из очерка
Зима. Ночь...
Побудь немного в тишине и одиночестве, мой дорогой соотечественник и
друг, закрой глаза, вспомни недавнее прошлое, и мысленным взором ты-увидишь:
... Холодный, белесый туман призрачно клубится над лесами и болотами
Белоруссии, над пустыми, давно покинутыми блиндажами, заросшими пожухлым
папоротником, над обвалившимися траншеями и налитыми ржавой водой
стрелковыми ячейками. Тускло мерцают на дне их позеленевшие от времени
гильзы винтовочных патронов...
Под густым северным ветром клонят вершины и глухо шумят иссеченные
осколками сосны Смоленщины и Подмосковья.
Споро идет белый, пушистый снежок, словно спешит прикрыть истерзанную
войной, священную для нашего народа землю в окрестностях бессмертного города
Ленина.
Солнечные тени скользят по воскресшим полям Украины, много раз
перепаханным снарядами, все еще помнящим громовые гулы невиданных боев.
Возле Курска и Орла, возле Воронежа и Тулы над исконной русской землей,
три года стонавшей под тяжестью десятков тысяч танков, стелется косая
метель; падают с деревьев последние, сожженные заморозком листья, и всюду -
в полях, на большаках и проселках, вдоль и поперек, шаг за шагом исхоженных
терпеливыми ногами нашей лучшей в мире пехоты, - краснеют они, как
выступающая из-под снега кровь.
В бескрайних степях под Сталинградом, где каждый клочок земли, словно
зерном, засеян осколками некогда смертоносного металла, где в прах и тлен
превратились отборные гитлеровские дивизии, заволжский злой ветер гонит
перекати-поле, такое же мрачное, ржаво-бурое, как и разбросанные всюду по
степи остовы застывших навеки немецких танков и автомашин. А в Крыму, в
голубых предгорьях Кавказа еще плавают в прозрачном похолодевшем воздухе
ослепительно-белые нити паутины. Погожими утренними зорями там, где когда-то
не затихали бои, окопы и воронки, опушенные по краям лохматым бурьяном, как
серебряной сеткой, затянуты паутиной, и каждая ниточка ее прогибается и тихо
дрожит, вся унизанная крохотными блистающими слезинками росы...
Но от Сталинграда до Берлина и от Кавказа до Баренцева моря, где бы,
мой друг, ни остановился твой взгляд, всюду увидишь ты дорогие сердцу
матери-родины могилы погибших в сражениях бойцов. И в эту минуту ты острее
вспомнишь те бесчисленные жертвы, которые принесла твоя страна в защиту
родной Советской власти, и величественным реквиемом зазвучат в твоей памяти
слова: "Вечная слава героям, павшим в борьбе за свободу и независимость
нашей родины!"
Вспоминая прошлое, ты невольно подумаешь, ты не сможешь не подумать и о
том, как много осиротевших людей стало на твоей родине после войны. В эту
долгую и просторную для горестных воспоминаний зимнюю ночь не одна вдова,
потерявшая в войне мужа, оставшись наедине с собой, прижмет к постаревшему
лицу ладони, и в ночной темноте обожгут ей пальцы горячие и горькие, как
полынь, слезы; не одно детское сердце, на всю жизнь раненное смертью того,
кто, верный воинскому долгу и присяге, погиб в бою за социалистическую
родину, сожмется перед сном от случайного воспоминания с недетской тоской. А
быть может, будет и так: в маленькой комнатке, где грустная тишина живет уже
годами, подойдет старик к своей седой жене-подруге, без слез оплакивающей
погибших сынов, взглянет в тусклые глаза, из которых самое горькое на свете,
материнское страдание выжало все слезы, скажет глухим, дрогнувшим голосом:
"Ну, полно, мать, не надо... Ну, не надо же, прошу тебя! Не у нас одних
