Шукшин Василий - 'раскас'
Василий Шукшин
"Раскас"
От Ивана Петина ушла жена. Да как ушла!.. Прямо как в старых добрых
романах - сбежала с офицером.
Иван приехал из дальнего рейса, загнал машину в ограду, отомкнул избу... И
нашел на столе записку:
"Иван, извини, но больше с таким пеньком я жить не могу. Не ищи меня.
Людмила".
Огромный Иван, не оглянувшись, грузно сел на табуретку - как от удара в
лоб. Он почему-то сразу понял, что никакая это не шутка, это - правда.
Даже с его способностью все в жизни переносить терпеливо показалось ему,
что этого не перенести: так нехорошо, больно сделалось под сердцем. Такая
тоска и грусть взяла... Чуть не заплакал. Хотел как-нибудь думать и не мог -
не думалось, а только больно ныло и ныло под сердцем.
Мелькнула короткая ясная мысль: "Вот она какая, большая-то беда". И все.
Сорокалетний Иван был не по-деревенски изрядно лыс, выглядел значительно
старше своих лет. Его угрюмость и молчаливость не тяготили его, досадно
только, что на это всегда обращали внимание. Но никогда не мог он помыслить,
что мужика надо судить по этим качествам - всегда ли он весел и умеет ли
складно говорить. "Ну а как же?!" - говорила ему та же Людмила. Он любил ее за
эти слова еще больше... И молчал. "Не в этом же дело, - думал он, - что я
тебе, политрук?" И вот - на тебе, она, оказывается, правда горевала, что он
такой молчаливый и неласковый.
Потом узнал Иван, как все случилось.
Приехало в село небольшое воинское подразделение с офицером - помочь
смонтировать в совхозе электроподстанцию. Побыли-то всего с неделю!..
Смонтировали и уехали. А офицер еще и семью тут себе "смонтировал".
Два дня Иван не находил себе места. Пробовал напиться, но еще хуже стало -
противно. Бросил. На третий день сел писать рассказ в районную газету. Он
частенько читал в газетах рассказы людей, которых обидели ни за что. Ему тоже
захотелось спросить всех: как же так можно?!
Раскас
Значит было так: я приезжаю - на столе записка. Я ее не буду
пирисказывать: она там обзываться начала. Главно я же знаю, почему она сделала
такой финт ушами. Ей все говорили, что она похожая на какую-то артистку. Я
забыл на какую. Но она дурочка не понимает: ну и что? Мало ли на кого я
похожий, я и давай теперь скакать как блоха на зеркале. А ей когда говорили,
что она похожая она прямо щастливая становилась. Она и в культ прасветшколу
из-за этого пошла, она сама говорила. А еслив сказать кому што он на Гитлера
похожий, то што ему тада остается делать: хватать ружье и стрелять всех
подряд? У нас на фронте был один такой - вылитый Гитлер. Его потом куда-то в
тыл отправили потому што нельзя так. Нет, этой все в город надо было. Там
говорит меня все узнавать будут. Ну не дура! Она вобчем то не дура, но малость
чокнутая нащет своей физиономии. Да мало ли красивых - все бы бегали из дому!
Я же знаю, он ей сказал: "Как вы здорово похожи на одну артистку!" Она конешно
вся засветилась... Эх, учили вас учили гусударство деньги на вас тратила, а вы
теперь сяли на шею обчеству и радешеньки! А гусударство в убытке.
Иван остановил раскаленное перо, встал, походил по избе. Ему нравилось,
как он пишет, только насчет государства, кажется, зря. Он подсел к столу,
зачеркнул "гусударство". И продолжал:
Эх вы!.. Вы думаете, еслив я шофер, дак я ничего не понимаю? Да я вас
наскрозь вижу! Мы гусударству пользу приносим вот этими самыми руками,
которыми я счас пишу, а при стрече могу этими же самыми руками так засветить
промеж глаз, што кое кто с неделю хворать будет. Я
