Щеголев Александр - Раб
Александр ЩЕГОЛЕВ
РАБ
(Предостережение)
МИР
Этим словом он назвал то, от чего отказался навеки.
Мир встретил его ослепительным светом. Свет ворвался в распахнутые
зрачки, мгновенно сломив нетерпеливое желание увидеть. Он оперся о стену,
полуослепший, постоял так, привыкая, осторожно разжал стиснутые веки.
Лестница.... Он оглянулся. С нежностью прочитал наклейку на черном
дермантине: "Келья отшельника". Затем привычно вскинул рюкзачок на плечи и
резво побежал вниз по ступенькам, соображая по пути, как отсюда добраться
до дома. И только преодолев один лестничный пролет, остановился.
Он замер, утратив чувство реальности. Дверь, позволившая давным-давно
войти в Келью, располагалась на площадке первого этажа! Или воспоминания
лгали? Что-то жутко знакомое чудилось в этих ступенях, в этих обшарпанных
подоконниках, в дворике, наконец, видневшемся сквозь окна! Он перегнулся
через перила и внимательно посмотрел вниз. Этаж, второй, третий... Все
точно. Это его лестница. Лестница его дома. А площадка, с которой он
только что спустился... Там находится его квартира! Ну да! Прямо напротив
выхода из Кельи!
На слабеющих ногах человек поднялся обратно.
В том месте, где пару минут назад он выскользнул из плена, была
глухая, не знавшая ремонта стена старого дома. Ни малейших следов двери.
Правильно: здесь и не могло быть никаких дверей, потому что за стеной этой
шумела улица. Узник подошел, ощущая робость. Нет - благоговение. Погладил
рукой шершавую поверхность, прошептал: "Спасибо...", прижавшись щекой к
серой штукатурке. Потом повернулся на 180 градусов и посмотрел на дверь
собственной квартиры. Что за ней?
Сейчас было лето - судя по пейзажу за окном лестничной клетки. Но
какое именно лето? То самое, в которое он обрел Келью, или же какое-то
другое? Сколько прошло времени - дней, лет, веков? Боязно... Впрочем, пути
назад не было. Он добровольно покинул убежище, поняв свое предназначение,
и пусть сомнения останутся по ту сторону сомкнувшихся стен!
Человек нашел в кармане связку ключей.
Квартиру ему сделали родители. Конечно, любопытно было бы узнать,
каким образом, но факт этот столь зауряден, что тратить буквы жалко. Он
никогда не интересовался подробностями - просто принял подарок,
поднесенный ему в честь получения аттестата зрелости, и начал строить
жизненный путь самостоятельно. Квартира была однокомнатной, без телефона,
на последнем этаже, но зато он жил в ней один.
Мама... - подумал человек, и слабый укол стыда стал ему наградой. Ни
разу в Келье он не вспоминал о ней. Ни разу... Надо будет позвонить,
да-да, обязательно.
Он просунул ключ в замочную скважину. Замок сработал.
- Ты кто? - спросила девица.
- Как... - он даже растерялся. - Я?.. Это моя квартира.
Из комнаты высунулась вторая девица. На обеих были короткие халаты.
Нежно-розовый и нежно-голубой.
- Кто там пришел?
- Говорит, что здесь живет.
- Прекрасно! - вторая девица хохотнула. - Мы тоже здесь живем.
Наступило молчание. Первая вдруг сообразила:
- Слушай, ты Холеный, наверное?
Он вздрогнул. Он вечность не слышал этого слова. Забыл о его
существовании.
- Да, - неуверенно ответил он. - Это я...
Такое человек носил имя. Второе, разумеется - то, с которым был
признан в лучших домах, с которым был принят в обществе. Настоящее, увы,
погибло в огне. Он вспомнил, откликнулся! Значит, каждый теперь вправе
называть его именно так.
- Ну, даешь! Какого же ты молчишь-то? Сразу не мог сказать?
- Я вас не знаю, - хмуро произнес Холеный.
- А мы
