Щупов Андрей - Тропа Поперек Шоссе
Андрей Щупов
Тропа поперек шоссе
-- Значит, родился я в сорок третьем, сразу после крестьянских волнений, в
селе Клязьмино -- начал уверенно Федор. Снова открыл поросший цыганским волосом
рот и задумался.
--Дальше, Федор? Что было с тобой потом?
Огромные руки растерянно мяли простенький картуз.
-- Чудно, барин. Не знаю... Вроде жил, а вроде и нет."
(Из записок Соколовского)
Э П И Л О Г
Там, где хоть в самой малости проявляется человеческое любопытство, всегда
найдется место для тайны. Одно не существует без другого, и мозг из породы
пытливых будет вечным путником в безбрежном лесу загадок. Лишь уверенное
скудоумие окружают пустыни и незамутненные небеса. Оттого и не любит оно
вопросов, оттого не любит многоточий. Бумажка, помеченная подписью,
превращается в документ. Иллюзия, занесенная в ученые талмуды, отождествляется
с истиной. Но не столь уж мы все виноваты. Правда, правда! Стремление упрощать
-- естественно. Мир -- первый из первых кроссвордов, разгадать который
непросто. Ночные звезды, языки огня, зеркальный глянец луж -- нам хватит любого
пустяка, чтобы, задуматься и растерянно прикусить губу. Мы могли бы спрашивать
и спрашивать, но это совершенно ни к чему, так как ответов, вероятнее всего,
нет. По крайней мере -- здесь, на этой планете. А лучший из всех имеющихся --
тишина, призрачное существо, проживающее вне земли и времени. Что такое земля,
я знаю, а что такое время, нет. Уверен, ни один из живущих в третьем несчастном
измерении не способен просветить меня на сей счет. Возможно, от безысходной
неразрешимости своего любопытства я и получаю мучительное удовольствие,
наблюдая сыплющийся меж пальцев песок. На протяжении одной растянувшейся горсти
неуловимое становится почти реальным, и, отмеряя упругие расстояния в прошлое,
горсть за горстью погружаясь в рыхлые слои полузабытого, я снова вдруг
обманчиво ощущаю детскую, прожаренную солнцем оболочку, чувствую пятками
разогретые бока прибрежных камней, слышу голоса давно умерших. Мне начинает
казаться, что на собственную крохотную долю время подняло руки, сдавшись и
уступив часть своего
кружевного пространства. А я -- я подобен очнувшемуся после долгого
горячечного сна и, озираясь среди маковых долин, молю судьбу, чтобы память
оставила меня здесь -- заблудившимся в мириадах цветных мгновений, не изымая и
не бросая в один из своих мрачноватых колодцев забвения.
Когда-то уже было. Де-жа-вю... Причудливая мысль, с которой мы
сталкиваемся в самых неожиданных местах. Впрочем, для меня она не столь уж
причудлива. Ведь я -- старец. Я не помню числа своих лет и не люблю заглядывать
в зеркала. Вот и сейчас я не удивляюсь этим мыслям, сидя на морском берегу,
вдыхая свежесть иноземного ветра, ловя лицом брызги шаловливых волн. Конечно, у
меня все уже когда-то было.
###Глава 1
Я сидел на корточках, примостив подбородок меж острых колен, и следил, как
морская пена накатывает и накатывает на берег, подволакивая перо гагары, выводя
им по жирному песку длинный, витиеватый след. Море с медлительным терпением
выписывало загадочную строку. Возможно, прощальное письмо предназначалось мне,
но, увы, я не умел ни читать, ни писать. Меня не успели обучить этой
премудрости. Конечно, я мог бы позвать кого-нибудь из старших, но я не решался,
опасаясь насмешек. Те же Мэллованы не упустили бы случая громогласно при всех
высказаться обо мне самым недвусмысленным образом.
С высоты донеслись пронзительные голоса. Испуганно вздернув голову, я
разглядел чаек. Они
