Эджубов Лев - Срок Жизни
Лев Эджубов
Срок жизни
Дети до 16 лет не допускаются.
(Из объявления в кинотеатре)
Принимаются лица не старше 36 лет.
(Из инструкции о приеме
в высшие учебные заведения)
35 - 16 = 19.
(Из учебника арифметики
для начальной школы)
1. МЕХАНИК "ЭЛЛИПСА"
- Слушай, приятель! Я тебя где-то видел. Присядь, выпьем по рюмке.
Он крепко держал меня за рукав пиджака. Дернул же черт пройти мимо
этого стола, как будто нельзя было направиться прямо к выходу. Дома я ему
быстро дал бы понять, что он не встречал меня раньше. Я приехал в этот
городишко только ночью. Единственное место, где меня могли увидеть местные
жители, - это третья страница утреннего выпуска "Космических новостей". По
тот, кто на рассвете успел порядком набраться, вряд ли читает скучнейшую
газету, предназначенную для специалистов.
Как мне хотелось стукнуть его чем-нибудь, но этого нельзя было делать.
Слишком много бесед и напутствий пришлось перенести перед отъездом. Мне
советовали не высказываться против частных компаний, не интересоваться
техническими деталями системы запуска и самого космолета, ходить только по
маршрутам, выработанным для журналистов, не забираться далеко в горы...
Пожалуй, проще было бы перечислить, что я имел право делать. Список
получился бы куда короче. Конечно, никому не пришло в голову запретить мне
скандалы с посетителями кафе и ресторанов, и похоже было, что этого не
избежать.
- Извините, - елейным голоском пропел я так, что самому стало тошно, -
вы никак не могли меня видеть. Отпустите, пожалуйста, рукав.
- Брось, братец! Может, нас друг другу и не представляли. Но я тебя все
равно где-то видел.
- Да я только ночью приехал и первый раз вышел из гостиницы
позавтракать. - Я уже еле сдерживался. - А ну, убери Руну!
- Ха-ха-ха! - радостно загоготал пьяный. - А ведь верно. Вспомнил. Это
я в "Космических новостях" видел твой портрет.
И вдруг он сразу осекся, стал серьезным и почему-то показался уже не
пьяным, а больным.
- Да, конечно, - сказал он, отпуская мой рукав. - Журналист оттуда.
Прибыл на церемонию старта "Саранды". Так сказать, на торжество. По
журналисту от страны. И портретик каждого, чтобы никто не спутал. А может,
вы все же выпьете со мной? Все равно ведь сейчас некуда идти.
Это становилось интересным. Было чему удивляться: первый попавшийся на
глаза пьяница успевает между рюмками русской водки, да еще после первых
петухов, просмотреть газеты и даже запомнить лицо незнакомого журналиста.
Но я колебался.
- Да вы садитесь. А то потом пожалеете, что не сели.
- Это почему же? - спросил я, усаживаясь.
- Потому, - сообщил он, наполняя свою рюмку, - что сейчас рано и никого
нет. А через час со мной не поговоришь.
Я не понял, какое отношение к нашей беседе имеет отсутствие
посетителей, но наполовину опорожненная бутылка на столе подтверждала, что
через некоторое время с ним действительно не поговоришь.
- Журналистам сегодня предстоит напряженный день, - он пощелкал пальцем
по бутылке. - Вы, конечно, эту жидкость с утра глотать не станете. Сейчас
попросим что-нибудь помягче.
Он повернулся всем туловищем к проходу между столами, некоторое время
сосредоточенно молчал, как бы соображая, что выбрать из плохо знакомых ему
слабых напитков, и наконец крикнул:
- Катрин, баночку пива!
Катрин, стоявшая за стойкой, неторопливо направилась к нам. Стройная,
длинноногая, она как будто не шла, а просто уменьшала расстояние между
собой и нашим столиком. И по мере того как она приближалась, все тоскливее
становил
