Библиотека в кармане -русские авторы

         

Эльчин - Звездная Пора Небес


Эльчин
ЗВЕЗДНАЯ ПОРА НЕБЕС
Перевод на русский - Натига Расул-заде
Алигулу был философом: не в том смысле, что сам себя считал философом,
нет, в сущности, он и сам не подозревал, что он философ, потому что
философствование было частью жизни, частью существования Алигулу, как,
скажем, ежедневная еда, как зарабатывание денег, как общение с людьми, и
для Алигулу не имело никакого значения, что его открытия в этой области уже
кто-то до него открыл, что его мысли до него кому-то уже приходили в
голову, не имело никакого значения еще и потому, что Алигулу и
представления не имел о прошлых открытиях и научных трудах.
Еле волоча ноги от усталости в эту жаркую, июльскую ночь, весь потный,
измочаленный, возвращаясь домой в нагорный квартал Баку, Алигулу размышлял
о том, что не он первый не он последний на этой земле, кто в поте лица,
тяжким трудом зарабатывает на хлеб, жизнь имеет свои законы, и эти законы
не признают ни коммунизма - режим, при котором Алигулу прожил большую часть
своей жизни, ни капитализма - время, в котором ему предстояло прожить
оставшиеся годы, и сколько ни ворчи, ни ругай неустроенность мира - все
бесполезно. Скажем, к примеру, кто видел, какой великий ученый был
свидетелем тому, что посадили абрикосовое дерево, а вместо него выросло
грушевое, или же на выросшем абрикосовом дереве, на одной из веток созрела
груша, или яблоко, или какой-то неизвестный нам фрукт? Конечно, никто этого
не видел и наверное, не увидит, чтобы утвердительно ответить на вопрос
Алигулу: "Да, я видел!", а, впрочем, не было никакой необходимости в таком
ответе, потому что Алигулу задавал этот вопрос не кому-то, а самому себе и
ответ ясный, как день в этой ночной тьме, получал от себя же.
И в эту душную июльскую ночь, когда Алигулу вернулся домой, когда
выложил на стол свежий хлеб и чуть ли не кило сыра, когда вспомнил, что в
кармане у него есть еще четыре тысячи, то поблагодарил Аллаха в сердце
своем, потому, что завтра спозаранку, когда Алигулу выйдет из дома, жена
его пойдет на базар и купит на эти деньги сырые семечки, поджарит их и,
усевшись, как обычно на свою табуретку у ворот, будет продавать эти жареные
пахучие семечки из стограммового граненного стаканчика своим всегдашним
клиентам - соседским мальчикам, проходящим мимо их ворот молодым девушкам,
и сердце Алигулу радостно забилось, а когда жена сообщила, что с этой ночи
будет стелить им постель на крыше, настроение Алигулу поднялось до небес,
будто и усталость прошла, и ноги почти перестали зудеть после долгой
ходьбы, а жена к тому же принесла и поставила перед ним глубокую
тарелку-кясу горячего лукового супа, и Алигулу, оторвав большой ломоть от
хлеба, стал его крошить в кясу и подумал, что еще неизвестно, у кого на
этом свете больше проблем: у какого-нибудь властительного падишаха, или у
него Алигулу?
* * *
Одноэтажный, из двух комнатушек домик Алигулу построил его прадед,
отец его деда Алинаджаф (или Наджафали?), и оставил этот дом в наследство
своим детям, и порой Алигулу думал, да упокоит Аллах его душу, подумать
только, за столько лет с николаевских времен до Ленина, Сталина и до сих
пор, до наших дней, за столько лет из их рода не вышло ни одного путного
мужчины, кто бы построил себе нормальный дом, или же получил бы от
Советского государства квартиру и жил бы себе в ней. А этот дом на ладан
дышал, и в особенности это ощущалось осенью и зимой, когда шли проливные
дожди, шел мокрый снег, тонкое кировое покрытие крыши не выдерживало
поток





Содержание раздела