Янковский Дмитрий - Рапсодия Гнева 1
ДМИТРИЙ ЯНКОВСКИЙ.
РАПСОДИЯ ГНЕВА.
Рапсодия — сложное музыкальное произведение, включающее в себя вариации на известную тему.
Вариация первая
Жара подкрадывалась к городу уже третий день, но все никак не могла набрать полную силу. То легкий морской ветерок сорвет с асфальта душное марево, то разразятся дождем нежданно возникшие тучи.
Но нынешний рассвет обещал день особенно жаркий. Солнце медленно и величаво поднималось над плоскими крышами типовых пятиэтажек, а чуть заметные штрихи перистых облаков бессильно растворялись в светлой акварели небес.
Под ногами влажно блестел асфальт остатками ароматной росы. И в свежей тишине неразбуженного спокойствия казалось, что поток небесного огня рвется с востока подобно бурливой реке и только белоснежные стены домов способны приостановить почти ощутимое давление света, подарить людям хотя бы подобие спасительной прохлады.
Владислав Петрович, несмотря на возраст, переваливший за пятьдесят, не любил ездить. Разве что по самой крайней необходимости, когда начальство рвет на себе клочья волос, брызгая слюной в телефонные трубки. Тогда да.
Тогда приходится спешить и выслушивать дурацкие шуточки шофера дежурной машины.
Но если есть полчаса времени, то пешком можно добраться почти до любой точки городского района, наслаждаясь тихими улочками, щебетом просыпающихся птиц и могучей силой зарождающегося дня. Сегодня вышло так, что следственная бригада городского Управления работала почти рядом — четыре минуты ходьбы от дома, так что следователю районного отдела даже не подумали предоставить машину. Вечная напряженка с горючим... Странно, но
Владислав Петрович никогда не сетовал на всякие разные кризисы, а топливному даже радовался — воздух стал прозрачнее, улицы чище, а в море можно поудить великолепную кефаль без намека на запахи нефти. Он понимал, что все не так просто, что экономика, будь она не ладна, без всей этой грохочущей техники остановится, но некий внутренний голос настойчиво убеждал, что все нормально, все утрясется.
Как утрясалось уже не раз. Имя этому голосу было Жизненный Опыт и Владислав Петрович привык ему доверять.
За сквером уже поблескивала мигалка «УАЗика», сновали люди в легоньких милицейских рубашках, а то и просто в футболках. Лето. Но Владислав
Петрович из принципа футболок на работе не признавал, да и форму надевал крайне редко. Он был уверен, что сотрудник его ранга не должен выглядеть броско и не имеет ни малейшего права на неряшливость, поэтому поверх довольно старенькой, но опрятной серой рубашки, надевал легкий летний пиджак чуть более темного цвета.
Брюки, в тон ему, резали воздух безупречными стрелками, а сквозь вырезы ухоженных босоножек виднелись простенькие синие носки. Правда в самую жару пиджак перекочевывал на сгиб локтя, но пока тени деревьев цепко держали утреннюю прохладу, его можно было не снимать.
Скорее для солидности, чем для сохранения тепла. За этой напускной солидностью следователь будто прятал истинное лицо души, а сетка морщин вокруг серых глаз выдавала затаенную, давно накопленную усталость.
И лишь самые близкие друзья, а их было мало, видели его без привычной душевной маски, лишь они знали, что она прячет.
Владислав Петрович прошел через сквер, наслаждаясь последними секундами спокойствия. Когда-то тут жили белки, но то ли шумно стало, то ли с едой тяжко — теперь только жирные голуби лениво разбегаются из под ног.
Воркуют. Хлопают крыльями.
Высокий курчавый милиционер при форме и новеньких капитанских погонах, приветливо помахал рукой, присе
